Гавриков Алексей Александрович, кан. ист. наук, преподаватель

Кафедра истории и методики

ФГБОУ ВПО Педагогический институт Иркутского государственного университета

agav2008@mail.ru

 

ХАКОДАТЭ КАК ЦЕНТР РУССКОГО ПРИСУТСВИЯ В ЯПОНИИ (ВТОРАЯ ПОЛОВИНА XIX – НАЧАЛО XX ВВ.)

 

 

По условиям Симодского трактата 1855 г. для русских в закрытой тогда Японии были открыты три морских порта – Симода, Хакодатэ и Нагасаки [15, с. 787]. При этом в одном из двух первых указанных портов Российская Империя получила право открыть консульство. Автор книги «Русская Япония» Хисамутдинов А.А., обращаясь к вопросу выбора места для открытия консульства, пишет: «Существовало несколько причин того, почему, выбирая место для российского консульства в Японии, выбор пал на Хакодате, провинциальный городок, скорее напоминавший деревню. Прежде всего, сыграла роль близость его к Амуру и Сахалину, весьма важным для России районам. Также подразумевалось, что незамерзающий порт Хакодате мог бы стать отличной базой для российских кораблей» [13, с. 42]. Однако, при ближайшем рассмотрении, становится понятным, что никакого выбора как такового не было. Согласно условий трактата 1855 г., русским предоставлялось право открыть консульство только в двух из открытых городов – в Симода, или Хакодатэ [15, с. 788]. Возможность открытия консульства в Нагасаки трактатом не предусматривалась. Если учесть, что плавание к берегам Японии российских судов наиболее «удобным» было из портов Русского Дальнего Востока – Николаевска-на-Амуре, Охотска, то маршрут до Симода, находившегося на восточном берегу и представлявшего собой во второй половине XIX века ровно такой же провинциальный городок, как и Хакодатэ, только с более сложным и опасным для навигации рейдом, был бы на полторы-две тысячи миль больше, то есть длиннее раза в три. Морские офицеры из состава экспедиции командора Пэрри к берегам Японии так описывали Хакодатэ в качестве порта для иностранных судов: «Просторная и великолепная бухта эта, которая по доступности и безопасности, одна из лучших в свете, лежит на северной стороне Сангарского пролива…

В городе можно достать превосходный лес и воду от местного начальства; впрочем воду и самим можно достать в бухточке «Kamida», лежащей к северо-востоку от города.

Во время стоянки на рейде, американская эскадра получила с берега картофель, яйца и кур, но в небольшом количестве; в более же благоприятное время года, без сомнения каждому зашедшему в порт судну можно доставать запасы в достаточном количестве» [7, с. 312-314].

Открытие Хакодатэ для иностранцев, вне всякого сомнения, «стало одной из причин быстрого хозяйственного развития города и окрестностей. С другой стороны, и сами иностранцы приняли активное участие в освоении Хоккайдо» [6, с. 144]. В 1871 г. в Хакодатэ проживало уже 112 иностранцев: 54 китайца, 17 русских, 40 американцев, 12 англичан, 8 французов, 5 немцев и двое датчан [16, p. 100].  

24 октября 1858 года (по старому стилю) вновь назначенное консульство в составе 15 человек на корабле Российско-Американской компании «Нахимов» и клипере «Джигит» прибыло в Хакодатэ [8, с. 53]. При этом, если корабль после разгрузки убыл дальше в Ситху, то клипер остался в бухте на зимовку, так как был определён в распоряжение консульства [10, с. 231].

Месторасположение консульства в провинциальном городе Хакодатэ, по замечанию исследователя А.П. Кузнецова, значительно облегчало консулу выполнение главного принципа политики российского МИДа в отношении Японии – невмешательства во внутренние дела страны-соседа: «Желание остаться нейтральной и не быть втянутой в конфликт между западными державами и Японией проявлялось и в том, что Россия не стремилась добиться назначения своего представителя в столицу страны – Эдо, о чем откровенно говорило руководство МИДа. Директор Азиатского департамента П.Н. Стремоухов писал, что если бы в Эдо был русский посланник, то он «в настоящее время был бы поневоле вовлечен в беспрерывные демонстрации и протесты, нисколько до нас не касающиеся». И.А. Гошкевич, как и Министерство иностранных дел, постоянно отклоняли предложения о перенесении консульства из Хакодатэ в Нагасаки – центр торговли с европейцами, где часто происходили конфликты» [5, с. 45].

О деятельности первого русского консула, выполнявшего фактически роль посла Российской Империи в Японии [4, с. 42; 6, с. 144], Иосифа Антоновича Гошкевича (1814-1875) написано немало и в отечественной, и в зарубежной исторической литературе. Консульство в Хакодатэ (единственное на тот момент официальное дипломатическое российское учреждение в Японии) в период 1858-1872 гг. стало центром русско-японских дипломатических, культурных, научных связей. При этом расцвет деятельности консульства пришёлся на период до 1865 г., когда И.А. Гошкевич был переведён в Азиатский департамент и убыл в Петербург. С одной стороны, сотрудники консульства – И.А. Гошкевич, И.В. Махов, П.Н. Назимов, М.П. Альбрехт – изучали, согласно инструкций МИДа, культуру, язык, литературу, климат и растительность Японии и писали о своих наблюдениях в российские периодические издания «Северная пчела», «Морской сборник», чем немало способствовали распространению в кругах российской общественности знаний о Японии «из первых уст».

С другой стороны, сотрудники консульства всячески способствовали распространению среди японцев знаний о достижениях русской культуры, научной мысли, промышленности. Построенные консульские здания, в том числе и храм Воскресения Христова (1859 г.) стали первыми образцами русской архитектуры в Японии. В устроенном при консульстве лазарете врач М.П. Альбрехт охотно принимал пациентов-японцев (до 100 человек в год) и делился своими знаниями с любознательными учениками, в которых, по замечанию Г.Д. Ивановой, у него не было недостатка [3, с. 121]. Лично И.А. Гошкевич познакомил японцев с делом фотографии, устройством ветряной мельницы и научил шить платье на европейский манер. Инженер П.Н. Назимов охотно делился с японцами сведениями «по астрономии, мореходству и кораблестроительной технике» [14, с. 65].

Особую роль сыграло консульство в распространении знания русского языка среди японцев: «На территории консульства организовали класс русского языка под руководством псаломщика консульской церкви В.Л. Сартова. Кроме того, в одной из городских школ Хакодатэ Сартов преподавал арифметику, географию, историю. К языку приобщались и в миссионерском училище (Дэпгё гакко), основанном после приезда на Хоккайдо иеромонаха Николая и отца Анатолия. В отчете по обозрению Японской духовной миссии за 1872 г. говорилось, что «православная миссия в Хакодатэ занимается ещё обучением японцев, христиан и язычников русскому языку. Обучение первых совершается в видах религиозных, чтобы открыть им источник христианских познаний в русских богословских сочинениях; а последние обучаются по просьбе родителей и начальства, для сношения с русскими. В настоящее время (1872 г.) в Хакодатэ обучается русскому языку 6 человек. Особенного успеха в русском языке обещают два христианина Николай Макипо и Пётр Оно»» [6, с. 149]. В этой связи особого внимания заслуживает деятельность состоявшего  при консульстве настоятеля консульской церкви, будущего начальника Российской духовной миссии в Японии, иеромонаха Николая (в миру И.Д. Касаткина, 1836-1912), прибывшего в Хакодатэ в июне 1861 года. К моменту его приезда в консульстве уже был построен деревянный храм – «родоначальник японских храмов», как охарактеризовал его сотрудник духовной миссии архимандрит Сергий (Страгородский) в своих путевых записках [11, № 4, с. 631]. Несколько лет, только мечтая о миссионерской деятельности в Японии, иеромонах Николай служил для сотрудников консульства и прибывавших в Хакодатэ православных моряков. Он изучал язык, литературу, историю, религию японцев и достиг такого уровня, что даже по признанию японцев стал одним из крупнейших специалистов своего времени в области изучения  японского языка и японской культуры. В конце 1860-х гг., уже после отъезда И.А. Гошкевича из Японии, как только появилась возможность тайно вести проповедь Православия среди японцев, иеромонах Николай начал в Хакодатэ миссионерскую деятельность, об успехах которой немало написано в отечественной и зарубежной исторической литературе. В частности, в 1873 г., когда Российское консульство уже было переведено в Токио и туда же переехал возведённый в сан архимандрита в статусе начальника Российской духовной миссии в Японии святитель Николай, в Хакодатэ насчитывалось порядка 275 православных японцев [9, № 27, с. 250].

«Преемником Гошкевича на посту консула в Хакодатэ стал Е.К. Бюцов (1837-1904), он исполнял обязанности консула с 1865 г. по 15 мая 1873 г.). Он был также заметной фигурой дипломатического ведомства России и после службы в Хакодатэ получил назначение на пост российского посланника в Китае» [6, с. 149-150]. Продолжая заложенные Е.В. Путятиным и И.А. Гошкевичем традиции в русско-японских дипломатических отношениях, он придерживался политики невмешательства во внутренние дела Японии. В фондах Государственного архива Иркутской области в деле «По поводу прокламации Микадо, оскорбительной для Христиан» хранятся копии инструкций, которые направлял МИД Российской Империи Е.К. Бюцову в 1868 г.: «…считаю нужным уведомить Вас, что Министерство Иностранных Дел не видит необходимости в том, чтобы заявление Ваше Японскому Правительству по поводу изданного им указа о Христианстве, было сделано Вами совместно с представителями других Иностранных Держав. Принимая во внимание трудное время переживаемое ныне Япониею, мы всегда старались, по возможности, избегать вмешательства во внутренние дела этой страны и уклонялись от присоединения нашего имени к беспрерывным протестам которыми осаждали со всех сторон сперва правительство Тайкуна, а потом Микадо» [1, л. 4].

Важную роль сыграло консульство и лично И.А. Гошкевич и Е.К. Бюцов в организации обучения японцев в России и обучения русских в Японии. Имя Итикава Бункити, получившего образование в Петербурге, золотой нитью вписано в историю русско-японских отношений. В 1859 г. В Хакодатэ из России прибыли трое молодых кантонистов для обучения японскому языку. В 1866 г. Е.К. Бюцов отмечал их успехи в письме к П.Н. Стремоухову: «Что касается… прикомандированных к консульству 3-х унтер-офицеров морского ведомства (из которых один в прошлом году отправился в Россию с японскими учениками), то в течение 7 лет пребывания их в Японии они успели изучить японский язык, насколько это от них требовалось…» [Цит. по: 14, с. 70].

На протяжении 1850-х – 1870-х гг. Хакодатэ оставался одним из двух основных японских портов, посещаемых российскими судами (другим портом, с середины 1860-х гг. ставшим наиболее крупным центром русско-японской торговли, был Нагасаки): «По долгу службы консул ежедневно общался с японцами, озабоченный делами, связанными с нахождением наших судов в Хакодате. Временами в гавани их скапливалось много: фрегаты, корветы, клиперы, винтовые шхуны, пароходы… Всем хотелось спешно запастись углём, водой, солью, сахаром, сухарями, рыбой, рисом, сурепным маслом…» [2, с. 21].

Однако уже с середины 1860-х гг. в истории развития Хакодатэ наметился кризис, связанный с переносом центра дипломатических, торговых и культурных  русско-японских взаимоотношений на юг Японии – в Токио, Нагасаки, Кобэ, Осака. «Значительно больше внешняя торговля Японии за последние двадцать лет (ХIХ. – А.Г.) века проходила через другие открытые тогда порты – Нагасаки, Йокогама, Кобэ и Осака – чем через Хакодатэ. Даже на Хоккайдо Хакодатэ был оттеснён в качестве станции по снабжению углём Морораном к концу (ХIХ. – А.Г.) века. Но Хакодатэ был далёк от вымирания; в 1888 г. много иностранных судов, заходивших туда, использовало ресурсы города и его окрестностей. В тот год двадцать один военный корабль останавливался в бухте (двенадцать британских, пять французских, два американских и один русский), проведя там, в общей сложности, 516 дней» [16, p. 109]. Таким образом, в 1880-х гг. роль Хакодатэ как стационара для базирования русских кораблей была сведена на минимум. Характерно замечание побывавшего в Хакодатэ на рубеже XIX-XX вв. путешественника, опубликовавшего свои путевые заметки под псевдонимом «Танъ»: «Пробовал я знакомиться и с иностранцами, но иностранцев в Хакодате почти нет. Русских всего двое и то один из них шотландец, а другой американец. Это значит оба они ведут дела русских фирм из Владивостока и Камчатки, немного говорят по-русски и потому считаются русскими» [12, с. 8].

Во многом «неуспех» Хакодатэ в качестве порта русско-японской торговли был обусловлен ещё и тем, что он не был связан с другими городами железной дорогой. Железнодорожного сообщения между Хакодатэ и другими населёнными пунктами Хоккайдо не было построено до конца XIX в.: только в самом конце 1890-х гг. была проложена железная дорога между Хакодатэ и Асахикава, а к 1900 г. она была продолжена до Наёро [16, p. 135]. Однако время уже было упущено.

В наши дни Хакодатэ постепенно возвращает утраченные позиции в качестве одного из крупнейших центров русско-японских дипломатических, культурных, научных, туристических и экономических связей. Среди огромного количества достопримечательностей особое место занимает храм Воскресения Христова, сгоревший до тла в 1907 г. и восстановленный в 1916 г. на пожертвования верующих из России и Японии. Уже более 20 лет в Хакодатэ успешно работает открытый в 1994 г. филиал Дальневосточного федерального университета – единственный в Японии филиал российского вуза. Хакодатэ является городом-побратимом Владивостока (с 1992 г.) и Южно-Сахалинска (с 1997 г.).

 

 

Литература:

 

1.                    ГАИО, ф. 24, оп. 11/1,ед. хр. 163, 8 л.

2.                    Гузанов В.Г. Стационар в Хакодате. К 300-летию Российского регулярного флота // Япония сегодня. – 1995. – № 11. – С. 21.

3.                    Иванова Г.Д. Культурная деятельность консульства в Хакодате // Из истории общественной мысли Японии XVII – XIX вв. / Отв. ред. В.Н. Горегляд. – М.: Наука, 1990. – С. 117-129.

4.                    Иванова Г.Д. Русские в Японии XIX – начала XX в. Несколько портретов / Г.Д. Иванова. – М.: Восточная литература, 1993. – 170 с.

5.                    Кузнецов А.П. Вклад И.А. Гошкевича в становление русско-японских отношений в XIX веке / А.П. Кузнецов. – СПб.: 100 Аж, 2007. – 128 c.

6.                    Кузнецов С.И. Русские на Хоккайдо // Проблемы Дальнего Востока. – 2009. – № 4. – С. 142-156.

7.                    Мореходные наставления и замечания о плавании в китайских и японских водах, составленные офицерами бывшей японской экспедиции, под начальством командора Перри (пер. Н. Тресковского) // Морской сборник. – 1859. – № 6. – С. 283-317.

8.                    Назимов П.Н. Известия из Японии. (Извлечение из письма лейтенанта Назимова). 1/13 Декабря 1858 года, Хакодати (9 число 11-го месяца , 5-го Ансей) // Морской сборник. – 1859. – № 5. – С. 49-63.

9.                    Николай (Касаткин), архим. Состояние православной японской миссии в 1873 году // Миссионер. – 1874. – №№ 27-29.

10.               Рапорт начальника отряда винтовых корветов и клиперов, Контр-Адмирала Кузнецова. Николаевск, 14 Сентября 1858 г. // Морской сборник. – 1859. – № 5. – С. 228-232.

11.               Сергий (Страгородский), архим. По Японии: записки миссионера // Богословский Вестник. – 1899. – №№ 4, 7-12.

12.               Танъ. По Японии (Из путевых очерков) // Мир Божий. – 1902. – № 3. – с. 1-32.

13.               Хисамутдинов А.А. Русская Япония / А.А. Хисамутдинов. — М.: Вече, 2010. – 400 с.

14.               Хохлов А.Н. Подготовка русских переводчиков-японистов в Японии и деятельность И.Д. Касаткина (вторая половина XIX – начало XX в.) // Восток. – 1994. – №5. – с. 64-74.

15.               Хрестоматия по истории международных отношений / Сост. Д.В. Кузнецов. В 5-ти кн. – Кн. 3. Новое время. – Благовещенск: БГПУ, 2013. – 1006 с.

16.               Irish Ann B. Hokkaido: a history of ethnic transition and development on Japan’s northern island / Ann B. Irish. – McFarland & Company, Inc., Publishers. Jefferson, North Carolina, and London. 2009. – 378 p.




Вернуться на главную страницу