Хакодатэ – колыбель Православия в Японии
Гавриков А.А.
По условиям Симодского трактата 1855 г. для русских в закрытой тогда Японии были открыты три морских порта – Симода, Хакодатэ и Нагасаки [Хрестоматия…, 2013, с. 787]. При этом в одном из двух первых указанных портов Российская Империя получила право открыть консульство. Автор книги «Русская Япония» Хисамутдинов А.А., обращаясь к вопросу выбора места для открытия консульства, пишет: «Существовало несколько причин того, почему, выбирая место для российского консульства в Японии, выбор пал на Хакодате, провинциальный городок, скорее напоминавший деревню. Прежде всего, сыграла роль близость его к Амуру и Сахалину, весьма важным для России районам. Также подразумевалось, что незамерзающий порт Хакодате мог бы стать отличной базой для российских кораблей» [Хисамутдинов А.А., 2010, с. 42]. Однако, при ближайшем рассмотрении, становится понятным, что никакого выбора как такового не было. Согласно условий трактата 1855 г., русским предоставлялось право открыть консульство только в двух из открытых городов – в Симода, или Хакодатэ [Хрестоматия…, 2013, с. 788]. Возможность открытия консульства в Нагасаки трактатом не предусматривалась. Если учесть, что плавание к берегам Японии российских судов наиболее «удобным» было из портов Русского Дальнего Востока – Николаевска-на-Амуре, Охотска, то маршрут до Симода, находившегося на восточном берегу и представлявшего собой во второй половине XIX века ровно такой же провинциальный городок, как и Хакодатэ, только с более сложным и опасным для навигации рейдом, был бы на полторы-две тысячи миль больше, то есть длиннее раза в три. К тому же слишком свежа была память о гибели «Дианы», разбившейся на сложном и опасном рейде Симода. Морские офицеры из состава экспедиции командора Пэрри к берегам Японии так описывали Хакодатэ в качестве порта для иностранных судов: «Просторная и великолепная бухта эта, которая по доступности и безопасности, одна из лучших в свете, лежит на северной стороне Сангарского пролива…
В городе можно достать превосходный лес и воду от местного начальства; впрочем воду и самим можно достать в бухточке «Kamida», лежащей к северо-востоку от города.
Во время стоянки на рейде, американская эскадра получила с берега картофель, яйца и кур, но в небольшом количестве; в более же благоприятное время года, без сомнения каждому зашедшему в порт судну можно доставать запасы в достаточном количестве» [Мореходные наставления…, с. 312-314].
Открытие Хакодатэ для иностранцев, вне всякого сомнения, «стало одной из причин быстрого хозяйственного развития города и окрестностей. С другой стороны, и сами иностранцы приняли активное участие в освоении Хоккайдо» [Кузнецов С.И., 2009, с. 144]. В 1871 г. в Хакодатэ проживало уже 112 иностранцев: 54 китайца, 17 русских, 40 американцев, 12 англичан, 8 французов, 5 немцев и двое датчан [Irish Ann B., 2009, p. 100].
24 октября 1858 года (по старому стилю) вновь назначенное консульство в составе 15 человек на корабле Российско-Американской компании «Нахимов» и клипере «Джигит» прибыло в Хакодатэ [Назимов П.Н., 1859, с. 53]. При этом, если корабль после разгрузки убыл дальше в Ситху, то клипер остался в бухте на зимовку, так как был определён в распоряжение консульства [Рапорт начальника, 1859, с. 231].
Месторасположение консульства в провинциальном городе Хакодатэ, по замечанию исследователя А.П. Кузнецова, значительно облегчало консулу выполнение главного принципа политики российского МИДа в отношении Японии – невмешательства во внутренние дела страны-соседа: «Желание остаться нейтральной и не быть втянутой в конфликт между западными державами и Японией проявлялось и в том, что Россия не стремилась добиться назначения своего представителя в столицу страны – Эдо, о чем откровенно говорило руководство МИДа. Директор Азиатского департамента П.Н. Стремоухов писал, что если бы в Эдо был русский посланник, то он «в настоящее время был бы поневоле вовлечен в беспрерывные демонстрации и протесты, нисколько до нас не касающиеся». И.А. Гошкевич, как и Министерство иностранных дел, постоянно отклоняли предложения о перенесении консульства из Хакодатэ в Нагасаки – центр торговли с европейцами, где часто происходили конфликты» [Кузнецов А.П., 2007, с. 45].
О деятельности первого русского консула, выполнявшего фактически роль посла Российской Империи в Японии [Иванова Г.Д., 1993, с. 42; Кузнецов С.И., 2009, с. 144], Иосифа Антоновича Гошкевича (1814-1875) написано немало и в отечественной, и в зарубежной исторической литературе. Консульство в Хакодатэ (единственное на тот момент официальное дипломатическое российское учреждение в Японии) в период 1858-1872 гг. стало центром русско-японских дипломатических, культурных, научных, религиозных связей. При этом расцвет деятельности консульства пришёлся на период до 1865 г., когда И.А. Гошкевич был переведён в Азиатский департамент и убыл в Петербург. С одной стороны, сотрудники консульства – И.А. Гошкевич, И.В. Махов, П.Н. Назимов, М.П. Альбрехт – изучали, согласно инструкций МИДа, культуру, язык, литературу, климат и растительность Японии и писали о своих наблюдениях в российские периодические издания «Северная пчела», «Морской сборник», чем немало способствовали распространению в кругах российской общественности знаний о Японии «из первых уст».
С другой стороны, сотрудники консульства всячески способствовали распространению среди японцев знаний о достижениях русской культуры, научной мысли, промышленности. Построенные консульские здания, в том числе и храм Воскресения Христова (1859 г.) стали первыми образцами русской архитектуры в Японии. И хотя изначально храм, построенный стараниями И.А. Гошкевича, служил для удовлетворения духовных нужд сотрудников консульства и прибывавших в Японию моряков, одним своим видом и звоном колоколов он производил на местное население неизгладимое впечатление и за колокольный звон получил японское прозвище «Ган-Ган дэра» (Храм «Бом-бом») [Саблина Э.Б., 2006, с. 167]. «Родоначальник японских храмов», как охарактеризовал его сотрудник духовной миссии архимандрит Сергий (Страгородский) в своих путевых записках [Сергий (Страгородский), архим., 1899, № 4, с. 631].
«Преемником Гошкевича на посту консула в Хакодатэ стал Е.К. Бюцов (1837-1904), он исполнял обязанности консула с 1865 г. по 15 мая 1873 г.). Он был также заметной фигурой дипломатического ведомства России и после службы в Хакодатэ получил назначение на пост российского посланника в Китае» [Кузнецов С.И., 2009, с. 149-150]. Продолжая заложенные Е.В. Путятиным и И.А. Гошкевичем традиции в русско-японских дипломатических отношениях, он придерживался политики невмешательства во внутренние дела Японии. В фондах Государственного архива Иркутской области в деле «По поводу прокламации Микадо, оскорбительной для Христиан» хранятся копии инструкций, которые направлял МИД Российской Империи Е.К. Бюцову в 1868 г.: «…считаю нужным уведомить Вас, что Министерство Иностранных Дел не видит необходимости в том, чтобы заявление Ваше Японскому Правительству по поводу изданного им указа о Христианстве, было сделано Вами совместно с представителями других Иностранных Держав. Принимая во внимание трудное время переживаемое ныне Япониею, мы всегда старались, по возможности, избегать вмешательства во внутренние дела этой страны и уклонялись от присоединения нашего имени к беспрерывным протестам которыми осаждали со всех сторон сперва правительство Тайкуна, а потом Микадо» [ГАИО, л. 4].
Особую роль сыграло консульство в деле распространения знания русского языка среди японцев. При этом важно отметить, что, «как и другие сотрудники консульства, служители культа охотно учили японцев русскому языку» [Хохлов А.Н., 1994, с. 67]. «На территории консульства организовали класс русского языка под руководством псаломщика консульской церкви В.Л. Сартова. Кроме того, в одной из городских школ Хакодатэ Сартов преподавал арифметику, географию, историю. К языку приобщались и в миссионерском училище (Дэпгё гакко), основанном после приезда на Хоккайдо иеромонаха Николая и отца Анатолия. В отчете по обозрению Японской духовной миссии за 1872 г. говорилось, что «православная миссия в Хакодатэ занимается ещё обучением японцев, христиан и язычников русскому языку. Обучение первых совершается в видах религиозных, чтобы открыть им источник христианских познаний в русских богословских сочинениях; а последние обучаются по просьбе родителей и начальства, для сношения с русскими. В настоящее время (1872 г.) в Хакодатэ обучается русскому языку 6 человек. Особенного успеха в русском языке обещают два христианина Николай Макипо и Пётр Оно» [Кузнецов С.И., 2009, с. 149]. В этой связи особого внимания заслуживает деятельность состоявшего при консульстве настоятеля консульской церкви, будущего начальника Российской духовной миссии в Японии, иеромонаха Николая (в миру Иван Дмитриевич Касаткин, 1836-1912), прибывшего в Хакодатэ в июне 1861 года. Несколько лет, только мечтая о миссионерской деятельности в Японии, иеромонах Николай служил для сотрудников консульства и прибывавших в Хакодатэ православных моряков. Он изучал язык, литературу, историю, религию японцев и достиг такого уровня, что даже по признанию японцев стал одним из крупнейших специалистов своего времени в области изучения японского языка и японской культуры. В конце 1860-х гг., уже после отъезда И.А. Гошкевича из Японии, как только появилась возможность тайно вести проповедь Православия среди японцев, иеромонах Николай начал в Хакодатэ миссионерскую деятельность, об успехах которой немало написано в отечественной и зарубежной исторической литературе. В частности, в 1873 г., когда Российское консульство уже было переведено в Токио и туда же переехал возведённый в сан архимандрита в статусе начальника Российской духовной миссии в Японии святитель Николай, в Хакодатэ насчитывалось порядка 275 православных японцев [Николай (Касаткин), архим., 1874, № 27, с. 250].
Особое место в истории православного стана в Хакодатэ занимает период с 1872 по 1878 год, когда станом руководил иеромонах Анатолий (в миру Александр Дмитриевич Тихай, 1838-1893). Друг и соратник Святителя Николая на миссионерской ниве. Он пользовался любовью своей японской паствы, «которая так необходима во всяком, особенно же в миссионерском деле» [Прокошев П., 1896, № 3, с. 436]. Не зря архимандрит Сергий (Страгородский) в своих путевых заметках указывал, что из всех миссионеров одного только о. Анатолия «старые христиане почему-то» звали «батюшкой» [Сергий (Страгородский), архим., 1899, № 11, с. 507]. В период деятельности отца Анатолия в Хакодатэ произошло выдающееся по своему значению событие: в августе 1872 года в Японию, по просьбам архимандрита Николая и иеромонаха Анатолия, прибыл епископ Камчаткий, Курильский и Алеутский Вениамин (в миру Василий Антонович Благонравов, 1825-1892), назначенный позже, в 1873 году, на Иркутскую кафедру. О значении этого события в одном из писем Святитель Николай писал так: «А уж один этот факт – как он дорог для миссии? Я его ставлю наравне с первоначальным актом учреждения миссии Святейшим Синодом» [Николай, (Касаткин), архим., 1873, с. 671]. Однако случилось так, что Владыка прибыл в Хакодатэ в самый разгар антихристианских преследований, поэтому многие из совсем недавно принявших Православие японцев находились в тюремном заключении. Так, в одном из писем к Преосвященному пять лет спустя отец Павел Савабэ писал: «Когда несколько лет тому назад Ваше Святительство удостоили посетить Хакодате, Вашего Преосвященства наименьшее чадо, Павел (Савабе), подвергшись гонению, находился в заключении, и потому я не мог удостоиться Вашего лицезрения и слышать Ваше слово. Но от Вашего Святительства любезного сына и нашего духовного отца, Анатолия, я услышал о Ваших к нашему малому стаду великой любви полных словах» [Цит. по: Анатолий (Тихай), иером., 1877, с. 577]. Однако Преосвященному довелось встретиться с другим выдающимся катихизатором-японцем: назначенный в ссылку в Сэндай отец Иоанн Сакаи за три дня до своего отъезда имел счастье лицезреть Владыку в Хакодатэ [Анатолий (Тихай), иером., 1881, 04 мая].
В 1873 году в Японии ещё не было известно о назначении епископа Вениамина на Иркутскую кафедру, поэтому в письме от 08 июня архимандрит Николай не только благодарит Владыку за помощь и внимание, оказываемые Российской духовной миссии в Японии, но и обращает внимание на необходимость рукоположения священников из японцев: «… мы с отцом Анатолием решили всячески просить Ваше Преосвященство посвятить несколько японцев в сан священника» [Николай (Касаткин), архим., 1873, с. 681-682].
Просьба Святителя Николая и отца Анатолия была претворена в жизнь. В июле 1875 года в Японию приехал епископ Камчатский, Курильский и Благовещенский Павел (в миру Пётр Лаврентьевич Попов, 1813-1877). Он «рукоположил Павла Савабэ во иерея, а друга его Иоанна Сакаи – во диакона. Так первенцы Японской Православной Церкви стали и первенцами её священноначалия» [Саблина Э.Б., 2006, с. 59]. Трудно переоценить значение данного события для молодой Японской Церкви. Теперь появилась возможность не только вести проповедь, но и крестить туземное население в тех провинциях, где пребывание иностранных духовных лиц всё ещё было под запретом.
Во время русско-турецкой войны 1877-1878 гг. и без того затруднительное в финансовом отношении положение хакодатского стана Миссии значительно ухудшилось. Как отмечал в одном из писем отец Анатолий, «за весь год получено миссией пожертвований всего 80 рублей. Между тем на содержании миссии в Хакодате состоят 18 человек детей наиболее бедных христиан, четверо взрослых певчих, двое учителей, две учительницы, трое катехизаторов и семейства священника (известного Павла Савабе) и диакона» [Анатолий (Тихай), иером., 1877, 03 мая]. В 1878 году иеромонах Анатолий оставил стан в Хакодатэ и был переведён в Осака.
В 1850-х – 1860-х гг. Хакодатэ оставался одним из двух основных японских портов, посещаемых российскими судами. Однако уже с середины 1860-х гг. в истории развития Хакодатэ наметился кризис, связанный с переносом центра дипломатических, торговых и культурных русско-японских взаимоотношений на юг Японии – в Токио, Нагасаки, Кобэ, Осака. «Значительно больше внешняя торговля Японии за последние двадцать лет (ХIХ. – А.Г.) века проходила через другие открытые тогда порты – Нагасаки, Йокогама, Кобэ и Осака – чем через Хакодатэ. Даже на Хоккайдо Хакодатэ был оттеснён в качестве станции по снабжению углём Морораном к концу (ХIХ. – А.Г.) века. Но Хакодатэ был далёк от вымирания; в 1888 г. много иностранных судов, заходивших туда, использовало ресурсы города и его окрестностей. В тот год двадцать один военный корабль останавливался в бухте (двенадцать британских, пять французских, два американских и один русский), проведя там, в общей сложности, 516 дней» [Irish Ann B., 2009, p. 109]. Таким образом, в 1880-х гг. роль Хакодатэ как стационара для базирования русских кораблей была сведена на минимум. Характерно замечание побывавшего в Хакодатэ на рубеже XIX-XX вв. путешественника, опубликовавшего свои путевые заметки под псевдонимом «Танъ»: «Пробовал я знакомиться и с иностранцами, но иностранцев в Хакодате почти нет. Русских всего двое и то один из них шотландец, а другой американец. Это значит оба они ведут дела русских фирм из Владивостока и Камчатки, немного говорят по-русски и потому считаются русскими» [Танъ, 1902, с. 8]. Во многом «неуспех» Хакодатэ в качестве порта русско-японской торговли был обусловлен ещё и тем, что он не был связан с другими городами железной дорогой. Железнодорожного сообщения между Хакодатэ и другими населёнными пунктами Хоккайдо не было построено до конца XIX в.: только в самом конце 1890-х гг. была проложена железная дорога между Хакодатэ и Асахикава, а к 1900 г. она была продолжена до Наёро [Irish Ann B., 2009, p. 135]. Однако время уже было упущено.
Наряду с тем, Хакодатэ как центр распространения Православия в Японии, в значительной мере, сохранил свои позиции даже после 1872 года, когда в Эдо (Токио) официально была учреждена Российская духовная миссия и Святитель Николай, вернувшись из России, переехал в Японскую столицу. Однако финансовое положение стана на протяжении всего исследуемого периода нельзя было назвать благополучным. В десятках своих писем в Россию и Святитель Николай и отец Анатолий неоднократно указывали на нужды Хакодатского стана и всеми средствами старались привлечь внимание жертвователей. Ещё в 1876 году в «Воззвании Японской духовной миссии к русской церкви», опубликованном в целом ряде отечественных изданий, архимандрит Николай указывал на необходимость постройки нового храма и миссийского дома в Хакодатэ: «Ветхие консульские здания, которыми там ныне пользуется миссия, в прошлом году на сколько возможно исправлены, но они тем не менее остаются полусгнившими зданиями, угрожающими рухнуть от каждого сильного ветра или землетрясения» [Николай (Касаткин), архим., 1876, 26 мая]. Буквально чудом, храм простоял до начала XX века, благополучно пережил русско-японскую войну. «Он полностью сгорел в Великом пожаре 1907 года, почти ничего не оставившем от города, и был заново построен уже из камня в 1916 году» [Саблина Э.Б., 2006, с. 167].
В наши дни Хакодатэ постепенно возвращает утраченные позиции в качестве одного из крупнейших центров русско-японских дипломатических, культурных, научных, религиозных, туристических и экономических связей. Среди огромного количества достопримечательностей особое место занимает храм Воскресения Христова, привлекающий внимание тысяч туристов и удовлетворяющий духовные потребности православных японцев и паломников со всего мира.
Список литературы
1. [Анатолий (Тихай), иером.]. Затруднительное положение Японской миссии: Письма к Его Преосвященству, Преосвященнейшему Вениамину, Епископу Иркутскому и Нерчинскому от Японского миссионера, иеромонаха Анатолия и православного священника из Японцев Павла Савабе с другими православными г. Хакодате // Иркутские епархиальные ведомости. – 1877. – № 45. – с. 575-579.
2. [Анатолий (Тихай), иером.]. Затруднительное положение Японской миссии // Московские ведомости. – 1877. – № 107. – 03 мая.
3. Анатолий (Тихай), иером. Японский православный священник, отец Иоанн Сакай // Московские ведомости. – 1881. – 04 мая.
4. ГАИО, ф. 24, оп. 11/1,ед. хр. 163, 8 л.
5. Гузанов В.Г. Стационар в Хакодате. К 300-летию Российского регулярного флота // Япония сегодня. – 1995. – № 11. – С. 21.
6. Иванова Г.Д. Культурная деятельность консульства в Хакодате // Из истории общественной мысли Японии XVII – XIX вв. / Отв. ред. В.Н. Горегляд. – М.: Наука, 1990. – С. 117-129.
7. Иванова Г.Д. Русские в Японии XIX – начала XX в. Несколько портретов / Г.Д. Иванова. – М.: Восточная литература, 1993. – 170 с.
8. Кузнецов А.П. Вклад И.А. Гошкевича в становление русско-японских отношений в XIX веке / А.П. Кузнецов. – СПб.: 100 Аж, 2007. – 128 c.
9. Кузнецов С.И. Русские на Хоккайдо // Проблемы Дальнего Востока. – 2009. – № 4. – С. 142-156.
10. Мореходные наставления и замечания о плавании в китайских и японских водах, составленные офицерами бывшей японской экспедиции, под начальством командора Перри (пер. Н. Тресковского) // Морской сборник. – 1859. – № 6. – С. 283-317.
11. Назимов П.Н. Известия из Японии. (Извлечение из письма лейтенанта Назимова). 1/13 Декабря 1858 года, Хакодати (9 число 11-го месяца , 5-го Ансей) // Морской сборник. – 1859. – № 5. – С. 49-63.
12. Николай (Касаткин), архим. Воззвание Японской духовной миссии к русской церкви // Московские ведомости. – М., 1876. – 26 мая.
13. [Николай (Касаткин), архим.] Последние известия о православной Японской миссии: письмо Архимандрита Николая, Начальника Японской духовной миссии, к Его Преосвященству, Преосвященнейшему Вениамину, Епископу Иркутскому и Нерчинскому // Прибавления к Иркутским епархиальным ведомостям. – Иркутск, 1873. – № 43. – с. 669-686.
14. Николай (Касаткин), архим. Состояние православной японской миссии в 1873 году // Миссионер. – 1874. – №№ 27-29.
15. Прокошев П. Русская православная миссия в Японии // Странник. – СПб., 1896. – №№ 2-4.
16. Рапорт начальника отряда винтовых корветов и клиперов, Контр-Адмирала Кузнецова. Николаевск, 14 Сентября 1858 г. // Морской сборник. – 1859. – № 5. – С. 228-232.
17. Саблина Э.Б. 150 лет Православия в Японии. История Японской Православной Церкви и ее основатель Святитель Николай. – М.: АИРО-XXI; СПб.: Дмитрий Буланин, 2006. – 528 с.
18. Сергий (Страгородский), архим. По Японии: записки миссионера // Богословский Вестник. – 1899. – №№ 4, 7-12.
19. Танъ. По Японии (Из путевых очерков) // Мир Божий. – 1902. – № 3. – с. 1-32.
20. Хисамутдинов А.А. Русская Япония / А.А. Хисамутдинов. — М.: Вече, 2010. – 400 с.
21. Хохлов А.Н. Подготовка русских переводчиков-японистов в Японии и деятельность И.Д. Касаткина (вторая половина XIX – начало XX в.) // Восток. – 1994. – №5. – с. 64-74.
22. Хрестоматия по истории международных отношений / Сост. Д.В. Кузнецов. В 5-ти кн. – Кн. 3. Новое время. – Благовещенск: БГПУ, 2013. – 1006 с.
23. Irish Ann B. Hokkaido: a history of ethnic transition and development on Japan’s northern island / Ann B. Irish. – McFarland & Company, Inc., Publishers. Jefferson, North Carolina, and London. 2009. – 378 p.