Гавриков Алексей Александрович, аспирант кафедры всемирной истории Иркутского педагогического университета

Деятельность Русской духовной миссии в Японии (1870-1917 гг.) в свете теории культурной аккомодации

Распространение православия в Японии во второй половине XIX – начале XX вв. стало яркой страницей в истории русско-японских межкультурных связей. При этом следует обратить внимание на то, что, попав на японские острова, русское православие приобрело целый ряд специфических черт. Результатом процесса приспособления православного вероисповедания к особенностям японской культуры стало появление Японской православной церкви.

О теории культурной аккомодации в отечественной историографии до сих пор, как правило, говорили применительно к деятельности иезуитов в Китае в XVI – XVIII веках. Именно миссионеры из «Общества Иисуса» впервые высказали идею культурной адаптации христианства к местным условиям. «Впервые эту идею сформулировал генеральный викарий иезуитских миссий  в азиатских странах Алессандро Валиньяно в конце XVI века»[1]. Идея культурной аккомодации основывалась, прежде всего, на уважении и понимании местной культуры, что должно было способствовать становлению и укреплению отношений между миссионерами и новой паствой и, следовательно, обеспечивать успех распространения христианских идей на Востоке.

Основатель Японской православной церкви святой равноапостольный Николай (Касаткин И.Д.) был хорошо знаком с деятельностью католических миссионеров на Востоке вообще и в Японии в частности. Так, в примечаниях к своей работе «И в Японии жатва многа…» он упоминает о рукописных очерках, освещающих деятельность католических миссионеров в Японии, которые ему удалось достать и прочесть[2]. В своей деятельности выдающийся русский миссионер опирался на опыт своих предшественников-католиков. Разумеется, ему было известно и о деятельности иезуитов.

По прибытии в Японию отец Николай «прежде всего, начал изучать японский язык и страну. Затем он стал посещать частную школу видного японского ученого Кимуры Кэнсая. Там отец Николай совершенствовал свое знание японского языка, изучал историю Японии, буддизм, конфуцианство, стремился понять, какому богу поклоняются японцы и какие надежды на него возлагают»[3]. О том, каких результатов удалось достичь будущему архиепископу в изучении культуры Японии свидетельствует целый ряд работ, опубликованных им в отечественных журналах («Русский вестник», «Русский архив» и др.). При этом одним из основных факторов, могших обеспечить, по его мнению, успех распространению православия в Стране восходящего солнца, был атеизм местного населения, вызванный «недостаточностью» восточных религиозных учений: «Здесь атеизм высших обществ и индифферентизм низших происходит прямо и положительно от недостаточности религиозных учений, от того что народ исчерпал их до дна, и они больше не удовлетворяют его»[4].

Факт, что в Японии канонические тексты переводились на японский, а русские миссионеры много времени уделяли изучению этого языка и проповедовали, преимущественно на нем, широко известен и неоднократно подчеркивался, как в отечественной, так и в японской литературе. При этом следует указать на то, что при переводе библейских текстов отец Николай и его помощник Павел Накаи придерживались принципа, «что переделка в переводе стиля оригинала в угоду понятности – это «невежественное и святотатственное разрубание золотой цепи неподражаемого искусства на малые безобразные кусочки»[5]. Важным моментом следует считать и подготовку катехизаторов из японцев, что обеспечивало в дальнейшем жизнеспособность японской православной церкви в случае отделения от матери-церкви.

Неоднократно подчеркивался современниками и последователями святого Николая и тот факт, что, в отличие от русской православной церкви, японской свойственна соборность[6].

Специфические черты приобрела и православная иконопись. Так, например, рамы икон в Японии украшали цветочным орнаментом, что не принято в русской православной традиции[7].   

На целый ряд специфических черт японского православия, отличающего его от русского, указывал в своих произведениях отец Сергий (Страгородский). Так, он отмечал, что в Японии не было обычая во время литургии производить «сбор на церковь… Точно также, как нет и обычая выражать свое усердие и молитву, ставя пред иконами свечи, а между тем и тот и другой обычай весьма важны для приучения верующих жертвовать на храм»[8]. Кроме того, он писал о том, что «в Японии вообще нет обычая говеть… и все говения ограничиваются только всенощной накануне причастия»[9]. Описывая обедню в одном из молитвенных домов на Хоккайдо, архимандрит подметил: «Христиане все сидели по полу, чинно сложив руки на коленах и наклонив голову»[10]. Интересно, что по замечанию отца Сергия, сам святитель Николай читал проповеди сидя.

Во всем этом выразилось то самое приспособление к местным культурным условиям, которое обеспечило православию некоторый успех в распространении на японских островах.