Путятин и Восток
I
Изначально заголовок
настоящей статьи звучал как «Путятин Е.В. и восточное направление внешней
политики Российской империи», однако весь объем отношений выдающегося дипломата
с Востоком выходит далеко за рамки дипломатии, даже в самом широком ее
понимании. Трудно переоценить вклад графа в развитие русско-японских,
русско-китайских и русско-палестинских межкультурных (духовных, образовательных)
связей. С именем графа Евфимия Васильевича Путятина
(1803 (1804)-1883 гг.) связана одна из самых замечательных страниц в истории
развития отношений России со странами Востока. Его заслуги не ограничиваются
одним только «открытием» Японии для российской торговли и внешней политики.
Будучи сторонником активной внешней политики Российской Империи на восточном ее
направлении, Е.В. Путятин немало сделал для становления и укрепления связей
России со странами как Дальнего (Япония, Китай), так и Ближнего Востока (Иран, Палестина).
«Евфимий
Путятин происходил из дворянского рода, восходящего к XV веку: старший
сын отставного капитан-лейтенанта Василия Евфимьевича
Путятина (новгородского помещика, соседа графа Аракчеева) и Елизаветы
Григорьевны Путятиной (дочери генерала-майора, члена
государственной адмиралтейств-коллегии, гражданского губернатора Гродно и Киева
Григория Ивановича Бухарина)»[1]. Точная
дата рождения выдающегося «первопроходца» русско-японских отношений на
сегодняшний день неизвестна. В «Большой Советской энциклопедии» приводится 7
(19) ноября
По окончании учебы перед
молодым Путятиным открылись широкие возможности сделать карьеру морского
офицера. В том же году он отправился в кругосветное путешествие на фрегате
«Крейсер» под командованием известного мореплавателя М.П. Лазарева (1788-1851
гг.), уже заслужившего себе известность участием в знаменитой экспедиции Ф.Ф.
Беллинсгаузена к берегам Антарктики[6]. Во
время трехгодичного плавания (1822-1825 гг.) экспедиция М.П. Лазарева подходила
к берегам Бразилии и Русской Америки. «В сентябре 1825 года «за вояж вокруг
света на фрегате «Крейсер»» мичман Путятин был награжден орденом и двойным
окладом жалованья»[7].
Позднее в
составе англо-франко-русской эскадры молодой мореплаватель принимал участие в
ряде сражений в Средиземном море: например, – в битве при Наварине
(у берегов Южной Греции) в ноябре 1827 г., где была разбита египетско-турецкая
эскадра[8]. «В 1834
году капитан-лейтенант Путятин назначается командиром корвета "Ифигения", крейсировавшего в греческих водах и по
Черному морю»[9].
Там под его руководством были проведены исследования глубин в проливах Босфор и Дарданеллы. В конце 1830-х
гг. Е.В. Путятину довелось поучаствовать в ряде сражений против горцев на
Кавказском побережье[10]. «5 мая
1839 года при высадке десанта у местечек Субаши и
Шахе он геройски возглавил батальон моряков в отряде генерал-лейтенанта Н. Н.
Раевского, был ранен в ногу и «за отличие в сражении» произведен в капитаны
1-го ранга»[11].
Однако ни тогда, ни позднее «как флотоводец он большой славы себе не
снискал…»[12].
Зато навсегда сумел запечатлеть свое имя в истории мировой дипломатии. Особенно
большое значение имеет его вклад в развитие дальневосточного направления
внешней политики Российской Империи, хотя, надо отметить, приходилось ему
работать и на Западе[13]. Однако
деятельность Е.В. Путятина в качестве военно-морского атташе в Париже и в
Лондоне (1855-1857 и 1858-1861 гг.) выходит за рамки темы настоящего
исследования.
Дипломатическая карьера Е.В.
Путятина началась в
II
«В годы
правления Николая I (1825-1855) правительство вновь попыталось активизировать
свою политику на Востоке, хотя и теперь инициатива, как и прежде, исходила от
частных лиц»[16].
Так, «10 июля
В
Расстановка сил изменилась
после
Следует обратить внимание на
состав экспедиции. Такого количества выдающихся людей, собранных вместе не
знала, пожалуй, до этого ни одна русская экспедиция. В качестве переводчика при
Е.В. Путятине выступал коллежский секретарь И.А. Гошкевич (1814(1815)-1875 гг.),
назначенный впоследствии первым русским консулом в Японии[23]. Вместе
с ними путешествовал известный инженер капитан-лейтенант А.Ф. Можайский
(1825-1890 гг.), под умелым руководством которого позже была построена в Японии
шхуна «Хэда».[24] Среди попутчиков Е.Ф. Путятина был и знаменитый русский художник-портретист
Ю.Я. Леман (1831-1901 гг.), познакомивший японцев с
техникой и особенностями европейской живописи[25]. Подробности
этого почти кругосветного путешествия нам известны во многом благодаря тому,
что на борту флагманского судна – фрегата «Паллада» – находился известный уже
тогда писатель И.А. Гончаров (1812-1891 гг.) в должности секретаря главы
миссии. «Забегая вперед, необходимо отметить важную роль в расширении и
обогащении образа Японии», которую сыграли путевые записки, изданные И.А.
Гончаровым под общим заглавием «Фрегат “Паллада”»[26].
«Особая ценность работы состоит в том, что автор ее – профессиональный
литератор, талантливый и на момент издания книги уже приобретший широкое
признание публики писатель. Кроме того, автор с самого начала имел цель
подробно описать интересующие страны для ознакомления с ними большой
читательской аудитории. Следует отметить, что эта задача была полностью
выполнена – еще при жизни И.А. Гончарова произведение выдержало три издания и
продолжает переиздаваться до сих пор»[27].
Следует однако отметить в качестве незначительного отступления, что И.А. Гончаров
в своих очерках не полностью описывает эпопею переговоров с японцами. Дело в
том, что в начале августа 1854 года, как раз во время смены флагманского
корабля в устье Амура (место отслужившей свой срок «Паллады» занял фрегат
«Диана»), писатель покинул своих спутников и отправился сухим путем через
Якутск домой[28].
25 декабря того же года он приехал в Иркутск, где «остановился в дома
генерал-губернатора. Посетил всех декабристов в городе»[29].
Миссия Е.В. Путятина прибыла
в Нагасаки 9 августа (по японскому лунному календарю – 18 июля) 1853 г.[30] Исследователь
А.Н. Мещеряков отмечает, что глава экспедиции «проявил больше внимания к
местным установлениям, чем американцы [здесь имеется в виду миссия коммодора
Пери. – А.А.Г.]: русские корабли бросили якорь не вблизи
запретного Эдо, а в бухте Нагасаки – того города,
который в течение последних веков был для Японии единственным окном во внешний
мир»[31].
Путятину, в силу данных ему инструкций – не прибегать к насильственным мерам, –
пришлось отказаться от намерения бросить якорь в бухте Эдо,
высказанного им десять лет назад, дабы изначально расположить японцев к
диалогу. В отечественной историографии неоднократно подчеркивались мирные
методы русской миссии, в отличие от вооруженного давления на Японию со стороны
американцев[32].
Следует обратить внимание на то, что это миролюбие Путятина подчас было
вынужденным. Так, точно известно, что по возвращении в Японию
из Охотского моря в ноябре
Переговоры с представителями
бакуфу
(японского правительства) господами Цуцуи и Кавадзи начались 10 декабря
В отечественной
историографии имеются сведения, что во время плавания к берегам Китая Путятин встречался
с коммодором Перри и «предложил Перри приступить к совместному «вскрытию»
Японии»[37], однако
получил отказ. Летом
Строительство нового корабля
в японской бухте Хэда началось незамедлительно. На
время для русских моряков в деревне Хэда были
построены четыре барака, а офицеры были размещены в двух буддийских храмах[41]. К
счастью, среди спасенного с «Дианы» имущества оказалась книжка с чертежами
небольшой шхуны, что значительно облегчило задачу. Руководил строительством
инженер капитан-лейтенант А.Ф. Можайский. «Для постройки собрали «сорок
корабельных плотников и сто пятьдесят разнорабочих из Симода, местечек Симидзу и Фукуэ». «Хэда» явилась первым парусным судном европейского типа,
построенным в Японии»[42]. Уже
весной
С 3 по 6 октября 1855 г.,
согласно летописи П.И. Пижемского, вице-адмирал Е.В. Путятин
останавливался в Иркутске, где «принят был в доме генерал-губернатора Муравьева»[46]. Сам
Н.Н. Муравьев в это время путешествовал по Амуру и вернулся в город только 15
декабря[47].
По окончании Крымской войны
шхуна «Хэда» была подарена Японии[48]: снаряженная
52 пушками, снятыми с затонувшей «Дианы», она была приведена в Японию адмиралом
К.Н. Посьетом, доставившим в Симода ратифицированный экземпляр русско-японского
договора.
Если обратиться к датировке
событий, то легко можно заметить, что сам по себе процесс переговоров длился
сравнительно не долго – не более полутора месяцев. И здесь
удивляет терпеливость и настойчивость Е.В. Путятина как дипломата: в
течение полутора лет он трижды (август 1853 г., декабрь 1853 г. и ноябрь
В дополнении к трактату было
указано, что договор будет ратифицирован в течение девяти месяцев со дня его
подписания («или как обстоятельства позволят») и подлинные тексты его за
подписями Императоров Российского и Японского будут разменяны в городе Симода[51].
Торжественный
обмен ратификационными грамотами состоялся 25 ноября
Об участии графа Е.В.
Путятина в деятельности первого русского консульства в Японии стоит сказать
несколько слов отдельно. 25 октября (6 ноября) 1857 г. граф внес на рассмотрение
Амурского комитета ряд предложений, касающихся расширения состава консульства в
Японии. Решение Комитета было положительным: «Ныне Комитет, принимая в уважение
доводы, приводимые Гр. Путятиным, и самое положение нашего Консульства в
стране…, находит и с своей стороны полезным увеличить
состав Консульства нашего в Хакодате следующими лицами:
1) назначением в Консульство
доктора по преимуществу из семейных людей, согласно мнению Графа Путятина, с
жалованием по 3000 р.с.;
2) священника с жалованием
по 2500 р.с.
и наконец;
3) морского офицера с
жалованием по 3000 р.с., предоставив выбор доктора и морского офицера Морскому
Министерству, а выбор священника Обер-Прокурору Святейшего Синода.
Равным образом Комитет
находит весьма основательным предположение Гр. Путятина относительно заведения
в Хакодате, хотя весьма в незначительных размерах, школы и больницы, на каковой
предмет и полагал бы на первый год выдать Консулу нашему сумму приблизительно
исчисленную в 5000 р.с.»[54].
За свои успехи на
дипломатическом поприще в деле становления русско-японских отношений по
возвращении домой Е.В. Путятин получил титул графа Российской Империи. Однако
японская эпопея Е.В. Путятина на этом не окончилась. «В
дальнейшем он еще несколько раз бывал в Японии (трижды – в 1857-1858) и
заключил ряд новых договоров с японским правительством – Дополнительный трактат
1857 года в Нагасаки, а также Эдоский трактат (1858), заменивший собой
предыдущие договоры»[55].
Российско-японский договор о дружбе и сотрудничестве (Эдоский трактат) был подписан
7 (19) августа
За время пребывания
экспедиции Е.В. Путятина в Тихом океане им и его спутниками были открыты
острова Римского-Корсакова, заливы Ольги и Посьета, а также была проведена
опись восточного побережья Кореи[58]. За эти
открытия Русское географическое общество избрало графа своим почетным членом[59].
В России граф Е.В. Путятин
очень много сделал для укрепления русско-японских отношений. На этом поприще
его деятельность распространялась в двух направлениях. Во-первых, он активно поддерживал изучение
японского языка в России, а также финансировал обучение и проживание японских
студентов отправленных в Россию. Во-вторых, он, будучи лично знаком со
Святителем Николаем (И.Д. Касаткиным), помогал делу распространения православия
в Японии.
Касательно первого
направления, стоит сказать следующее. Еще в
Трудно переоценить помощь
Е.В. Путятина делу Японской Православной Миссии. Сам он жертвовал немалые суммы
и склонял к этому других. Взаимоотношения двух великих людей, графа Путятина и
Святителя Николая, могли бы стать темой отдельной статьи. «Не исключено, что
именно Гошкевич, служивший переводчиком при русском посланнике Путятине в
Японии, познакомил его с о. Николаем»[64].
«Деятельность о. Николая на
протяжении многих лет поддерживал Е.В. Путятин…, бывший самым активным и
влиятельным из его светских покровителей. Е.В. Путятин считал, что с
распространением православной веры в Японии для России открывается возможность
упрочить с ней дружественные отношения»[65]. Исследователь
Э.Б. Саблина называет графа в числе нескольких людей, стоявших «у истоков
японского православия» и оказавших «огромное влияние на миссионерскую
деятельность о. Николая, будущего апостола Японии»[66].
Имена графа Путятина и членов его семьи
неоднократно упоминаются в дневниковых записях Святителя Николая,
преимущественно в связи с поездкой Владыки в Россию в 1879-
Однако претворить это
желание в жизнь ей удалось лишь после смерти отца – в 1884 году[69]. В
своем дневнике Святитель Николай сделал по этому поводу следующую восторженную
запись: «Ольга Ефимовна Путятина приехала… Сегодня в двенадцатом часу дня
встретили ее в Миссии и отслужили благодарственный молебен… Дай Бог, Ольге
Ефимовне сослужить добрую службу Церкви Божией здесь!
Очень рады мы все были ее приезду» (запись от 5 октября
Впечатляют заслуги графа как
жертвователя. В
III
Немало сделал Е.В. Путятин для
укрепления русско-китайских политических и экономических отношений.
Выше уже было упомянуто о
том, что во время переговоров с Японией эскадра Е.В. Путятина подходила к
берегам Китая. Дело в том, что в это время в Китае происходили события, могущие
в перспективе сказаться на изменении характера русско-китайских отношений в ту
или иную сторону, в зависимости от того, как поведут себя в этот момент русская
дипломатия и русское правительство. Речь идет о восстании тайпинов (1850-1864
гг.) и второй «опиумной войне» (1856-1860 гг.). «11 августа 1853 г. царское
правительство направило адмиралу Е.В. Путятину,
совершавшему плавание в дальневосточных водах, инструкцию о линии поведения в
связи с тайпинским восстанием. Она предписывала держаться «основного правила:
чтобы не вмешиваться в сии внутренние дела Китая», «соблюдая совершенный
нейтралитет и ожидая, чем все кончится, дабы потом стараться воспользоваться
обстоятельствами для установления нашей торговли с Китаем на прочнейших
основаниях и для большего расширения оной».
Инструкция
разрешала Е.В. Путятину в случае победы
восставших «зайти в китайские порты – показать там наш флаг», а также войти в
сношения с местными властями в Шанхае»[77]. Однако
уже в сентябре того же года новая инструкция предписывала адмиралу «войти в
некоторые переговоры с новым китайским правительством, показать оному, что мы
желаем сохранить с ним те же добрые связи, которые всегда имели с Китаем…»[78].
Интересна двойственность позиции министерства иностранных дел Российской
Империи в отношении происходивших в Китае событий: «… если маньчжуры
по-прежнему будут находиться у власти, то в этом случае Е.В. Путятину
предписывалось «соблюдать нейтральное положение»»[79]. Это
объяснялось тем, что «в Петербурге тогда заботились о сохранении добрых
отношений с Китаем при любом правительстве, которое выйдет победителем во
внутренней борьбе»[80].
Изложенное выше объясняет в полной мере, почему в самом начале
переговоров с Японией, эскадра адмирала на несколько месяцев покинула японские
берега и отбыла в Китай.
Позднее, в 1857 г.,
правительство нового Русского Императора Александра II решило направить в Китай миссию во главе с графом
Е.В. Путятиным. Ему предстояло решить вопрос о возможности морской торговли
между Россией и Китаем и провести переговоры о дальневосточных границах
Российской Империи.
Переговоры по пограничному
вопросу между Российской и Китайской Империями продолжались уже ни первый год.
Еще в
«9 февраля 1857 г.
министерство иностранных дел сообщает Муравьеву: «Новейшие сведения о действиях
англичан в Кантоне убеждали нас, что терять времени для приведения к окончанию
существующих у нас с Китаем вопросов нельзя.
Между тем великий князь
Константин Николаевич сообщил из Ганновера, что, по его мнению, отправление в
Пекин Посланника становится необходимым и что сие поручение можно возложить на
графа Путятина».
Миссия Путятина готовилась в
величайшей спешке и строгой секретности»[82]. В частности, в феврале 1857 г. министр
иностранных дел А.М. Горчаков писал Н.Н.
Муравьеву: «Цель отправления Графа Путятина должна быть сохраняема в величайшей
тайне, а потому предлогом поездки его избрано следующее поручение: осмотр
берегов Восточной Сибири и избрание места для нового порта»[83].
Многих волновал вопрос, как
Посланник достигнет Пекина. Граф Путятин предлагал «…
отправиться вслед за курьером, не ожидая согласия китайского правительства,
угрозами и силой дойти до Урги и взяв ее приступом
держать как залог успеха переговоров»[84]. Однако
это предложение было отклонено правительством и прежде, чем отправить
посольство, в Трибунал внешних сношений Цинской
империи было послано специальное письмо от 2 февраля 1857 г., где
излагались миролюбивый характер и цели миссии Е.В.
Путятина[85].
«Путятину поручалось
заключить договор, который юридически закреплял бы за Россией левый берег
среднего Амура и морское побережье к югу от низовьев этой реки.
Путятин должен был также
договориться об уточнении русско-китайской границы на ее западном участке, взяв за основу линию
китайских караулов, существовавших к моменту заключения русско-китайского Кульджинского договора (
Забегая несколько вперед,
отметим, что сразу Пекина достичь Е.В. Путятину не удалось: в силу своего
гордого и упрямого нрава, он пренебрег китайскими церемониями и не был допущен
в столицу: «Путятин сумел войти в Пекин только в составе международного
посольства вместе с представителями Англии и Франции»[87]. C самого
начала граф был за силовые методы воздействия на китайское правительство. В
депеше от 17 (29) декабря 1857 г. из Гонконга он писал: «Полагают, что самое
действенное средство, не приступая к явным наступательным действиям, состоит в
учреждении блокады обеих устьев реки Пейхо… такие
действия останутся для меня единственным средством принудить Китайское
Правительство, склониться на наши требования…»[88].
До вступления
англо-французских войск в Пекин миссия Е.В. Путятина сперва пребывала в Шанхае,
а позже, с ноября 1857 г., – в Гонконге, откуда отсылал отношения на имя
Директора Азиатского Департамента. В них граф высказывал весьма интересные
соображения по самым различным аспектам русско-китайских отношений. Интересно,
например, высказывание дипломата о значении кяхтинской
торговли: «… Россия могла бы без важной потери, приостановить Кяхтинскую торговлю, или по крайней мере не считать временное
прекращение ее делом для себя опасным. Уверенность
Китайского правительства в необходимости этой торговли для России есть одна из
главных причин неудачи наших политических сношений с Пекином»[89].
Е.В. Путятин в противовес торговле через Кяхту предлагал добиваться
установления и развития морской торговли с Китаем. При этом
залогом ее успеха он считал «морской провоз чая в Россию»[90]. В
вопросе о распространении христианства в Китае граф придерживался позиции,
высказанной им в отношении от 2 (14) ноября 1857 г.: «Смотря на все здесь
происходящее, я не могу не прийти к тому заключению, что и для нас настало
время, конечно не в самом Китае, где оно уже пропущено, но на пределах
сего Государства, входящих теперь в состав нашей Империи, употребить большую духовную
деятельность, которая если и поздно, но всегда доставляет самое твердое и
благотворное влияние Христианскому народу над языческими племенами»[91]. Одним
словом, граф предлагал усилить православную проповедь среди малых народов,
населяющих территории, которые планировалось присоединить к Российской империи
после заключения трактата с Китаем…
«Осознав бесполезность
действий Путятина, министерство иностранных дел изменило ему инструкцию,
назначив его начальником отдельной эскадры для наблюдения за действиями
союзников, а Муравьеву напомнило о его полномочиях при разграничении. В отчетах
МИД за 1857 г. Горчаков писал, что ни в одном из отношений (разграничение по
Амуру, сухопутная торговля…), которые Россия желала выговорить у китайцев, не
представилось настоятельной необходимости прибегнуть к оружию для достижения
цели. «Новые сведения, доставленные Путятиным и Муравьевым, зрелое обсуждение
предмета скоро убедили МИД в бесполезности отступления от системы, которой мы
постоянно руководствовались в настоящем деле.
Сухопутная демонстрация, как
и морская, в последствии предложенная Путятиным окончательно отменены»»[92]. Таким
образом, как и в случае с переговорами в Японии в 1853-1855 гг., на долю
Путятина вновь выпала задача мирным путем добиться того, чего западные державы
добивались на Востоке силовыми методами. Как известно, англичане тогда же в
Через Е.В.
Путятина Российское правительство «хотело также предложить Китаю помощь в виде
поставок оружия и предоставления военных инструкторов с целью усиления обороны
страны в условиях англо-французской агрессии»[94]. Когда
же Е.В. Путятин в Тяньцзине обратился к китайскому правительству с подобным
предложением, «ему было объявлено, что император благосклонно согласился принять
винтовки и пушки, но приезд русских офицеров в данное время не желателен»[95]. Впоследствии
«в 1861-1862 гг. Россия передала Китаю 10 тыс. нарезных ружей, батарею из 6
орудий с боеприпасами, боевые ракеты и запчасти»[96].
В инструкциях Путятину также
предлагалось предложить официальному Китаю (с большим количеством оговорок!)
помощь в Маньчжурии для подавления там войск тайпинов. Однако «как
свидетельствуют документы, Е.В. Путятин не воспользовался предоставленным ему
правом посулить маньчжурам ненужную им защиту в Маньчжурии. А тем более не
предлагал им широкой помощи в виде российских войск»[97].
Относительно точки зрения выдающегося
русского дипломата на события, имевшие место в Китае в связи с восстанием
тайпинов, стоит обратить внимание еще на один важный момент. «По мнению Е.В.
Путятина, «в случае принятия китайцами предложения англичан или французов
содействовать им в укрощении внутренних восстаний, России никак не должно
уклоняться от участия в этом деле»»[98]. Однако
русское правительство наотрез отказалось поддержать эту инициативу Посланника.
Переговоры Е.В. Путятина с
китайскими уполномоченными Гуй Ляном и Хуа-шана продолжались около года и 1 (13) июня
Итоги миссии Путятина были
тщательным образом проанализированы Особым комитетом, и уже через два с
половиной месяца были учтены при разработке инструкции новому Посланнику в
Китай Н.П. Игнатьеву, подписавшему в
IV
После подписания Тяньцзиньского трактата Путятин вернулся в Европу в
качестве военно-морского атташе в Лондоне. «За границей Путятин заинтересовался
вопросами образования и опубликовал книгу «Проект преобразования морских
учебных заведений, с учреждением новой гимназии»»[102]. На
должности атташе он прослужил до
В кризисный для Российской
Духовной миссии в Иерусалиме период (конец 1870-х – начало 1880-х гг.) граф
выступил активным сторонником сохранения миссии и учреждения Православного
Палестинского общества. На рубеже 70-х –80-х гг. XIX века в Палестине сложилась
довольно сложная ситуация, связанная с тем, что русские паломники остались фактически
без покровительства, так как существовавшая тогда Палестинская Комиссия не
проявляла о них должной заботы, а у Русской духовной миссии не хватало средств
для обустройства приютов в Святых местах. «Некоторые из влиятельных российских
государственных деятелей, побывавших в Палестине и познакомившихся с
деятельностью миссии, становились ее горячими сторонниками и заступниками.
Среди них следует назвать графа Е.В. Путятина…»[106].
После смерти супруги – Марии
Васильевны Путятиной (урожденной Ноульс, 1823-1879
гг.) – Е.В. Путятин уехал из России[107].
Именно тогда – в
Идея создания Православного
Палестинского общества возникла еще в 1870-х гг. Одним из ее активных
сторонников был В.Н. Хитрово, выдающийся общественный деятель, будущий
секретарь Общества. Однако, в связи с началом русско-турецкой войны 1877-1878
гг., дело об учреждении Общества было отложено «в долгий ящик». Но в
В мае
Е.В. Путятин, стоявший у истоков
образования Палестинского общества сразу после открытия был назначен на
должность учредителя Общества, в коей состоял до самой своей смерти…
В последние годы жизни
выдающийся дипломат, политик и общественный деятель был удостоен еще двух
высоких наград в прибавление к уже имеющейся массе орденов и медалей. «1
августа
«Е.В. Путятин скончался в
Париже, в октябре
В Иерусалиме в
Александровском подворье «рядом с порогом «Судных врат» установлены 23 чёрные
мраморные метровые мемориальные доски с именами русских жертвователей
и датами их упокоения»[116]. Среди
этих имен одно из первых мест занимает имя Е.В. Путятина, а рядом – его дочери
графини Ольги.
[1] http://ru.wikipedia.org/wiki/ - 29.01.09.
[2]
БСЭ. – 3-е изд. – Т.21. – М., 1975. – с. 242.
[3] См., например: Подалко П.Э.
Япония в судьбах россиян: Очерки истории царской дипломатии и российской
диаспоры в Японии в конце XIX – начале XX века.
– М., 2004. – с. 275; http://ru.wikipedia.org/wiki/. А в статье на сайте http://marines.home.nov.ru/putatin.html
- 29.01.09 указан 1806 год, но это, вероятно, опечатка.
[5]
БСЭ. – с. 242.
[6]
История Отечества: Энциклопедический словарь / Сост. Б.Ю. Иванов и др. – М.,
1999. – с. 262.
[8]
Подалко П.Э. Указ. соч. – с. 20;
История Отечества… – с. 299.
[10]
БСЭ. – с. 242.
[12]
Подалко П.Э. Указ. соч. – с. 20.
[13] БСЭ. – с. 243.
[14] Там же. – с. 242-243.
[16] Подалко П.Э. Указ. соч. – с. 18.
[17] Файнберг Э.Я. Русско-японские отношения в 1697-1875 гг. – М., 1960. – с. 115.
[18] Подалко П.Э. Указ. соч. – с. 18.
[19] Файнберг Э.Я. Указ. соч. – с. 115.
[20] Там же. – с. 116.
[21] Там же.
[22] Подалко П.Э. Указ. соч. – с. 19.
[23] Гавриков А.А. Гошкевич И.А.: дипломат, востоковед, путешественник // Вестник Международного центра азиатских исследований. – Иркутск, 2008. – № 14. – с. 65 и http://www.ckitalets2000irkutsk.narod.ru/goskevich.htm. – 29.01.09.
[24] Там же. О шхуне «Хэда» см. ниже.
[25] Кутаков Л.Н. Россия и Япония. – М., 1988. – с. 128.
[26] Россия и Восток: Учеб. Пособие / под ред. С.М. Иванова, Б.Н. Мельниченко. – СПб., 2000. – с. 399.
[27] Там же.
[28] Гончаров И.А. Фрегат «Паллада»: Путевые очерки. – Иркутск, 1982. – с. 596-598.
[29] Иркутская летопись 1661-1940 гг. / Сост., автор предисл. и примечаний Ю.П. Колмаков. – Иркутск, 2003. – с. 56.
[30] Подалко П.Э. Указ. соч. – с. 19; Мещеряков А.Н. Император Мэйдзи и его Япония. – М., 2006. – с. 42.
[31] Мещеряков А.Н. Указ. соч. – с. 42.
[32] Иванова Г.Д. Культурная деятельность консульства в Хакодате // Из истории общественной мысли Японии XVII-XIX вв. – М., 1990. – с. 117; Саблина Э.Б. 150 лет Православия в Японии. История Японской Православной Церкви и ее основатель Святитель Николай. – М.-СПб., 2006. – с. 35. Однако это не помешало некоторым из современников «под одну гребенку» расценить характер действий и Перри, и Путятина как «насильственный» (См., например: Венюков М. Россия и Восток. Собрание географических и политических статей М. Венюкова. – СПб., 1877. – с. 132.).
[33] Гончаров И.А. Указ. соч. – с. 612.
[34] Файнберг Э.Я. Указ. соч. – с. 165.
[35] Мещеряков А.Н. Указ. соч. – с. 52; Накамура Синтаро. Японцы и русские: Из истории контактов. – М., 1983. – с. 174.
[36] Подалко П.Э. Указ. соч. – с. 19.
[37] Мещеряков А.Н. Указ. соч. – с. 43.
[38] Подалко П.Э. Указ. соч. – с. 275.
[39] Мещеряков А.Н. Указ. соч. – с. 50-51.
[40] Иванова Г.Д. Указ. соч. – с. 128.
[41]
Уэно Е. Весточка из далекого прошлого // http://ricolor.org/rz/iaponia/jr/ist/hada/
- 28.01.09. Сам Е.В. Путятин жил в храме Хосэндзи.
[42]
Иванова Г.Д. Указ. соч. – с.
124.
[43] Гончаров И.А. Указ. соч. – с. 617. Автор настоящей статьи приносит свои извинения читателю за то, что в опубликованной ранее статье об И.А. Гошкевиче «отправил» миссию Путятина на судне «Грета» в полном составе (См.: Гавриков А.А. Указ. соч. – с. 66 и http://www.ckitalets2000irkutsk.narod.ru/goskevich.htm).
[44] Иркутская летопись (Летописи П.И. Пижемского и В.А. Кротова). С предисл., добавлениями и примеч. И.И. Серебрякова // Труды ВСОИРГО. – Иркутск, 1911. – № 5. – с. 355.
[45] Гавриков А.А. Гошкевич И.А.: дипломат, востоковед, путешественник // Вестник Международного центра азиатских исследований. – Иркутск, 2008. – № 14. – с. 66 и http://www.ckitalets2000irkutsk.narod.ru/goskevich.htm. – 29.01.09. По другой версии, «отряд» был высажен англичанами в Гонконге.
[46] Иркутская летопись (Летописи П.И. Пижемского и В.А. Кротова)… – с. 356. В летописи Путятин ошибочно назван Евгением Васильевичем.
[47] Там же. – с. 358.
[48] Мещеряков А.Н. Указ. соч. – с. 52.
[49] Накамура Синтаро. Указ. соч. – с. 174-176; Россия и Восток… – с. 400-401.
[50] Гончаров И.А. Указ. соч – с. 376.
[51] Накамура Синтаро. Указ. соч. – с. 176.
[52] Файнберг Э.Я. Указ. соч. – с. 174.
[53] Мещеряков А.Н. Указ. соч. – с. 78.
[54]
ГАИО, ф. 24, оп. 11/2, ед. хр.
[55]
Подалко П.Э. Указ. соч. – с. 20. Дополнительный договор в Нагасаки был подписан
12 (24) октября
[56] Россия и Восток… – с. 401.
[57] ГАИО, ф. 24, оп. 11/1, ед. хр. 163, л. 5 об.
[58] БСЭ. – с. 243.
[60] Хохлов А.Н. Указ. соч. – с. 64.
[61] Там же. – с. 64-65.
[62]
ГАИО, ф. 24, оп. 11/2, ед. хр.
[63] Мечников Л.И. Европейское образование в Японии. Из воспоминаний о двухлетней службе в Японии в 70-х годах // Русские ведомости. – М., 1885. – 12 апреля.
[64] Саблина Э.Б. Указ. соч. – с. 55.
[65] Там же. – с. 12.
[66] Там иже. – с. 12.
[67] Дневники святого Николая Японского: в 5 тт. / Сост. К. Накамура. – Т. 1. – СПб., 2004. – с. 84. Об участии графа Путятина в судьбе Русской духовной миссии в Иерусалиме см. ниже.
[68] Там же. – с. 157.
[69]
Авраамий, архим. Первый благовестник православия в
Японии, архиепископ Николай (Касаткин) // Сергий (Страгородский),
архим. По Японии (записки миссионера). – М., 1998. –
с. 214; Дополнительные сведения к именному указателю // Дневники… – Т. 1. – с.
417.
[70] Дневники… – Т. 2. – СПб., 2004. – с. 263.
[71] Хроника жизни за неделю // Восточное обозрение. – СПб., 1887. – 08 января.
[72] Цит. по: Уэно Е. Указ.соч.
[73]
Дневники… – Т. 2. – с.
[74] Там же.
[75] Там же. – Т. 1. – с. 218-219.
[76]
Саблина Э.Б. Указ. соч. – с.
56. Подлинный текст настоящего «Рапорта» хранится в АВПРИ, ф. Японский стол,
оп. 493, д.
[77] Брежнев А.А. Россия и крестьянская война тайпинов // Документы опровергают. Против фальсификации истории русско-китайских отношений / Отв. ред. С.Л. Тихвинский. – М., 1982. – с. 179-180.
[78] Цит. По: Брежнев А.А. Указ. соч. – с. 180.
[79] Там же.
[80] Там же. – с. 183.
[81] Козюра А.В. Дипломатическая деятельность Н.Н. Муравьева – превышение полномочий? // Вестник Международного центра азиатских исследований. – Иркутск, 2008. – № 14. – с. 129.
[82]
Он же. Н.Н. Муравьев и русско-китайский кризис (1856-1857 гг.) // Дуловские чтения 1997 года (Секция истории): Материалы
докладов и сообщений, декабрь
[83]
ГАИО, ф. 24, оп. 11/1, ед. хр.
[84] Цит. по: Козюра А.В. Н.Н. Муравьев… – с. 33.
[85] Повальников С.И. Война Англии и Франции против Китая (вторая «опиумная» война 1856-1860 гг.) и позиция России // Документы опровергают… – с. 263.
[86] Там же… – с. 265.
[88] ГАИО, ф. 24, оп. 11/1, ед. хр. 109, лл. 181 об. – 182.
[89] Там же. л. 102.
[90] Там же. л. 103.
[91] Там же. лл. 151-151 об.
[92] Козюра А.В. Н.Н. Муравьев… – с. 34-35.
[93] Васильев Л.С. История Востока. В 2 тт. – Т. 2. – М., 2001. – с. 200.
[94] Россия и Восток… – с. 268.
[95]
Там же. – с.
[96] Брежнев А.А. Указ. соч. – с. 195.
[97] Там же. – с. 191.
[98] Там же. – с. 194.
[99] В предложенном Е.В. Путятиным проекте трактата содержалось 14 статей, но ряд его требований был отклонен китайской стороной (ГАИО, ф. 24, оп. 11/1, ед. хр. 109, лл. 156-161 об.).
[100] Россия и Восток… – с. 269.
[101] Брежнев А.А. Указ. соч. – с. 197.
[102] http://ru.wikipedia.org/wiki/. Во многом приведенным фактом объясняется неслучайность выбора императора при назначении впоследствии графа Е.В. Путятина министром народного просвящения.
[103] Подалко П.Э. Указ. соч. – с. 20-21.
[105]Подалко П.Э.Указ. соч. – с. 21.
[106] Воробьева И.А. Русские миссии в Святой земле в 1847-1917 годах. – М., 2001. – с. 90.
[108] Воробьева И.А. Указ. соч. – с. 92.
[109] Там же. – с. 93-94.
[110] Россия и Восток… – с. 30.
[111] Там же. – с. 31.
[112] Уэно Е. Указ. соч.
[114]
Саблина Э.Б. Указ. соч. – с.
56.
[115]
http://www.mospat.ru/index.php?page=39340
– 28.01.09.