Бал был в разгаре. Пары в легком вальсе

Кружились. А в углу, в тени,

Вся в злате, серебре, алмазах и атласе

Скучала одиноко Верджини.

 

Ей лишь шестнадцать, а она уже княгиня –

Не оттого, что люб ей старый князь,

А оттого, что деньги он и имя

Имеет, а еще имеет власть.

 

Он друг отца: они знакомы с детства.

«Быть свадьбе!» – молвил как-то раз отец:

Решил за Верджини, как за младенца,

И отдал дочь за князя под венец…

 

Князь-муж был скуп… Для Верджини два года

Тянулась жизнь в томленьи и тоске.

А князь считал доходы и расходы

И помечал в своем черновике…

 

Бал был в разгаре. Музыка звенела…

В соседней зале в карты муж играл…

А Верджини в углу, в тени, сидела –

И так сильна была ее печаль!

 

Князь был ревнив. Он запретил супруге

На просьбы кавалеров отвечать:

«Пусть пляшут незамужние подруги!

А ты не соглашайся танцевать!

 

Ты молода, неопытна. Кто знает,

Что может быть, коль не предпримешь мер.

Как с девочками юными бывает?..

Вскружит головку волокита-кавалер,

 

Расскажет про кредиты, капиталы

Или еще чего присочинит

И пропадет, и поминай, как звали,

А девочка страдает и грустит…».

 

___________

 

Бал был в разгаре. Верджини грустила

И, наблюдая за круженьем пар,

Внимание не сразу обратила,

Что в залу молодой вошел гусар.

 

Усатый, стройный, в голубом мундире –

Красавец с дерзким взором, офицер

(На зимних полк его стоял квартирах) –

Он многим был желанный кавалер.

 

И щеки Верджини порозовели,

Забилось сердце трепетно в груди.

О, Боже, как глаза ее горели,

А в голове кружилось: «Подойди!».

 

Он подошел: «Танцуете, миледи!» –

И мужнии слова забыв тогда

(И вообще забыв про все на свете!),

Княгиня тихо выдохнула: «Да!».

________________

 

Вновь грянул вальс и, позабыв о муже,

Вскружилась Верджини под звуки флейт.

А князи играл, выигрывал к тому же…

«Что ж, я пойду, порадую мой свет, –

 

Сжимая ассигнации в ладонях,

Промолвил князь, хихикнув ни впопад. –

Я выиграл пятьсот рублей сегодня,

А проиграл всего сто пятьдесят!».

 

Почти летя от счастья, словно ангел

(Как только может старый конь летать!),

Князь поспешил к жене… В соседней зале

Звенела и не думала смолкать

 

Мелодия прекраснейшего вальса.

Кружилась Верджини, про все забыв,

Обняв гусара, на вершине счастья

(А князь, напомню, очень был ревнив)…

 

Вот он вошел и… Что он видит?.. Боже!

В том самом кресле, что в углу, в тени,

Сидит мадам, лет пятьдесят ей может,

А юная княгиня Верджини

 

В объятьях чьих-то кружится по зале…

«Кто он таков? – и князь взглянул в лорнет. –

Гусар?!. О, Боже! Нет конца печали!..

Вояка! Конюх! Прохиндей! О, нет!..».

 

Князь, отойдя, тихонько встал в сторонку:

Не в моде в веке нынешнем скандалы.

«Домой приедем – накажу девчонку!» –

Так думал он, а ненависть вскипала…

_______________

 

Бал был в разгаре. И, кружась в объятьях

Под музыку, забылась Верджини.

Душа парит, и нет предела счастью!..

Ей показалось вдруг: они одни

 

Кружатся то стремительно, то плавно,

А музыка звенит, звенит, звенит…

Вдруг стихла… Сердце екнуло внезапно,

И дрогнули колени Верджини.

 

Со взглядом князя взгляд ее столкнулся.

О, как жесток был мужеский укор!..

Сам демон бы от страха содрогнулся,

Наверное, когда б сей встретил взор.

 

Сознание княгини помутилось,

Ослабло тело, тесен стал корсет,

И руки с плеч гусара покатились –

Она упала, ахнув, на паркет.

 

Князь подбежал, взволнован и испуган,

И, растолкав столпившихся вокруг,

За шейку обнял юную супругу:

«Ах, душенька, что приключилось вдруг?!.

 

Воды! Воды! Подать сюда! Скорее!..

Ах, Боже мой! Очнись, душа моя!».

А сам подумал: «Как она посмела

Так опозорить, так предать меня?!».

________________________

 

Бал был в разгаре. Шло за полночь время.

А князь в прихожей графу руку жал

И говорил, как будто сожалея:

«Прощайте, граф! Расстаться, право, жаль.

 

Но за супругу я обеспокоен:

Уж больно стала душенька слаба.

А я (от Вас, мой друг, того не скрою!)

Волнуюсь за нее, как за себя».

 

Спустившись по крыльца ступеням, в сани

Уселся князь с супругою своей.

Возница гикнул – кони поскакали

По улицам столичным все быстрей…

 

Летели вдаль навстречу ветру сани.

Шел снег, мороз едва заметен был.

И думал князь, какое б наказанье

Его отец иль прадед применил,

 

Что писано об этом в «Домострое»…

Измена, ослушание, позор…

Как наказать супругу за такое?

Каким быть должен мужний приговор?

 

Сначала князь решил в порыве гнева

Сослать супругу юную в Сибирь…

Но сжалился и, поумерив ревность,

Постановил: отправить в монастырь.

________________

 

Сняв шубу, князь к княгине обратился:

«Не правда ль, был великолепен бал?..

И я, мой свет, довольно насладился,

Как тот гусар с тобою танцевал!..

 

Но как ты смела мужнего завета

Ослушаться, прескверное дитя?..

Ну, что молчишь? Скажи! Я жду ответа! –

Кричал супруг ревнивый, не шутя. –

 

Какая чушь! Какая ахинея!..

Моя жена в гусара влюблена!..

Расторгни, Боже, узы гименея!

Все кончено! Она мне не жена!..

 

Я день и ночь трудился неустанно:

Счета, кредиты, связи, векселя…

И капиталец подкопил преславный

В пять миллионов триста три рубля…

 

Все для кого? Для женушки, для милой!

А женушка, пожалуйте, в ответ…

С гусаром в вальсы резвые пустилась,

Не чтя, не помня мужний мой завет!».

 

«Ах, батюшка! Я Вас прошу, не надо!

Я Вас прошу! – взмолилась Верджини. –

Пред Вами я, пред Богом виновата,

И вправе Вы за то меня казнить…

 

Но, батюшка, помилуйте! Прощенья

И снисхожденья Вашего прошу…

Я знаю, что достойна лишь презренья…».

«Прочь! Вон от сюда! Видеть не хочу!..»

 

Стремительными, быстрыми шагами

Взбираясь вверх, держась за парапет,

Она споткнулась и, взмахнув руками,

Скатилась по ступеням на паркет…

________________

 

Бал был в разгаре. Пары в легком вальсе

Кружились. А в парадном у двери

О девушке в алмазах и атласе

Гусар и граф свой разговор вели.

 

«Откуда это юное созданье? –

Гусар с волненьем задавал вопрос. –

О, граф, она – само очарованье!..».

«Мой друг! Не уж-то Вы всерьез?..

 

Особы сей я Вам открою имя:

Как Верджини известна всем она.

Но знайте, милый друг, она – княгиня,

А это посерьезней, чем княжна!

 

Признаюсь, я б и сам с ней покружился

В вальсах, да только мне уж шестьдесят.

Я разве что в отцы бы ей сгодился

Иль в деды… И к тому же я женат…».

Как добрый друг и как знакомый давний

Граф одолжил гусару адресок,

Куда послать корзиночку с цветами

И на открытке пару теплых строк.

_____________________

 

На утро (то есть около полудня!)

Проснулся князь, тревожим лишь одной,

Одною думой: что же делать будет

И как теперь поступит он с женой.

 

Она больна, лежит в своей постели;

Ей, как семейный доктор сообщил,

Покой и сон в ближайшие недели

Необходимы для поправки сил.

 

Ответ на князя мучившие думы

Нашелся, как бывает, сам собой.

Слуга, обычно хмурый и угрюмый,

Вошел в покои князя сам не свой…

 

Он князю сообщил, что утром ныне,

Пока что князь, уставший, крепко спал,

Гусар какой-то молодой княгине

Корзину роз с записочкой прислал.

 

«… Просил благодарить за вальс вчерашний

И, – тут слуга злорадно хохотнул,–

Просил вот передать супруге Вашей…», –

Слуга записку князю протянул.

 

«Сударыня, я Вами очарован.

Жду Вас за городом в «Весеннем парке» в шесть.

Благодарю за вальс. Мечтаю снова

Увидеть Вас.

Навеки Ваш, Модест».

 

Князь так решил: цветы отдать болезной,

А о записке скромно умолчать.

Едва ль супруге было бы полезно

По парку зимним вечером гулять.

________________

 

Слуга, вошедший к Верджини, смущенно

Промолвил, протянув корзину: «Вам

Супруг желает Ваш выздоровленья,

Прощенья просит за свои слова».

 

Устало бросив взор на роз корзину,

Слуге княгиня молвила: «Иди!

Скажи: я благодарна господину…».

А сердце странно дрогнуло в груди.

 

От любящего сердца разве можно

За ложью истину святую утаить?

С постели приподнявшись осторожно

И протянув слабеющую кисть,

 

Цветы к себе придвинула княгиня,

Стремясь найти послание средь них.

Увы! Записки не было в корзине,

Но чувствовала сердцем Верджини:

 

Слуга солгал и розы не от князя…

Но от кого они? – и, вспомнив бал,

Вдруг поняла (и покраснела сразу!),

Что это он, гусар, цветы прислал.

 

«Ах, милый мой! Когда б ты знал, как рада

Я розам этим!.. Но, увы, мой друг,

Меж нами встала твердая преграда –

Замужество, суровый мой супруг…

 

Смешно и горько… Смею ль я? Как можно?..

Я даже имени не знаю твоего…

А муж, отец?.. О, Боже мой! О, Боже,

Избавь меня от этого всего!» –

 

– Жестоко мысли сердце разрывали

И болью ударяли по вискам,

А душу, душу юную терзали

Сомнение, тревога и тоска…

_____________

 

«Весенний парк». Прекрасная погода

Стояла. Вечерело. Падал снег.

А на скамье чуть поодаль от входа

Сидел кого-то ждавший человек.

 

Лет тридцати, возможно чуть поменьше,

Усат, красив и ростом невысок,

По блеску глаз – большой любитель женщин,

Кутило и азартнейший игрок…

 

Вот пробил час и… Князь вошел в ворота –

Модест его немедленно узнал.

Гусару стало жутко отчего-то,

И блеск в глазах немедленно пропал.

 

Князь подошел: «Приветствую, любезный!

Уж не моей ли ждете ли Вы жены?».

«Кого?» – переспросил Модест, бледнея.

«Кого-кого? Известно – Верджини!».

 

«Как офицер я правды скрыть не смею

И заплатить за все готов сполна.

Да, я влюблен! Я очарован ею!..».

«Позвольте, но она моя жена!

 

И чести коль у Вас нисколько нету,

Я Вас прошу хоть совесть заиметь!..

К барьеру!.. Пусть рассудят пистолеты,

Кто прав из нас! Я жду Вас утром в шесть

 

В пролеске, что у Западного тракта

От города в двенадцати верстах».

«Я буду там! Ищите секунданта!

Рассудит Бог, кто прав!». «Да будет так!».

______________

 

Был вечер, свечи тусклые горели,

И в зеркалах играли их огни.

А князь сидел на краешке постели

Болезненной и бледной Верджини.

 

«Что, не здоровится, любимая? Ах, Боже!

Когда б ты знала, – молвил, не тая, –

Как за здоровье я твое встревожен,

Как дорога ты мне, душа моя!

 

Люблю тебя и все тебе прощаю.

Кто знает, может, завтра жизнь моя

Вдруг оборвется: честь твою спасая,

От пули подлеца погибну я…».

 

«Ах, батюшка! Что значат эти речи?

К чему такие страшные слова?».

«нет, выслушай! Не надо мне перечить!

Иль ты забыла, кто в семье глава?!

 

Ты все обиды мне простишь, я знаю.

Так надо, так велит нам «Домострой».

А я уже ни в первый раз стреляюсь

И буду жив, коль будет Бог со мной.

 

Покойной ночи! Бог прибудет с нами!

Пусть ангелы во сне тебя хранят!

Спи, наслаждаясь радужными снами!

Прости, уж если в чем-то виноват!».

 

И князь ушел. За ним закрылись двери…

О, как непросто все в ее судьбе!..

«Он тоже любит… Веришь ли, не веришь,

Но он умрет, заботясь о тебе!

 

Ах, глупая ты, глупая княгиня! –

Шептала Верджини сама себе. –

А вдруг, и правда, завтра он погибнет…

О, как непросто все в твоей судьбе!..».

_______________

 

Гусарский стол, мерцая, освещала

Свеча, ее был еле слышен треск.

Перо, листа касаясь, скрежетало:

Писал письмо возлюбленной Модест.

 

А друг Серго, на жестком кресле сидя,

Курил и, проверяя пистолет,

О чем-то думал (о хорошем, видно).

Он дуэлянтом был, каких уж нет.

 

Не меньше, чем в пятнадцати дуэлях

Стрелялся он, был ранен пару раз.

Однажды он едва был не застрелен…

Но не о нем сегодня наш рассказ.

 

«Серго, я нынче этот свет покину.

Возьми письмо! Для Верджини оно.

Отдашь ей в руки, если я погибну!

А я погибну: так мне суждено!».

«Ты что, Модест? К чему стенанья эти?

Ни в первый раз стреляешься уже!».

«Не знаю, право, что тебе ответить,

Но неспокойно как-то на душе…

 

Мне в юности цыганка нагадала,

Что на восьмой дуэли жизни нить

Мне выстрел оборвет. Пора настала.

Я знаю, завтра той дуэли быть…».

_____________

 

Еще едва забрезжил свет зарницы

И север только чуть светлее стал.

По Западному тракту от столицы

Летели сани княжеские вдаль.

 

Чуть позади лихие кони мчали

Модеста и Серго на место встречи.

Модест глядел куда-то вдаль печально,

Серго дремал, спокоен и беспечен.

 

И вот, версты двенадцатой достигнув, –

«Направо поворачивай коней!» –

Князь повелел. Возница, резво гикнув,

Свернул. И встали кони. Князь с саней,

 

Кряхтя, спустился, закурил сигару.

А вскоре, через несколько минут,

Туда же кони принесли гусара…

«Ну что ж, мой друг! Стреляться будем тут!» –

 

Воскликнул князь с усмешкой чуть заметной.

«Как Вам угодно», – отвечал Модест.

«Мне все равно! Но в этом самом месте

Удобней! Выбирайте пистолет!»…

_______________

 

Ты хочешь знать, наверняка, читатель,

Кто князя секундантом выступал.

Скрывать не стану – дворянин-мечтатель,

Тот, что за князя дочь свою отдал.

 

Да, да, не удивляйся! Секундантом

Был всем известный меценат Лагарт,

В столице слыл он славным дуэлянтом,

Любителем шампанского и карт.

___________

 

И вот гусар и граф к барьеру встали:

Глаза в глаза, навстречь, лицом к лицу;

Сжимали пистолеты и молчали,

Доверив судьбы Богу и свинцу.

 

Тьма отступала и на смену ночи

Рождался день, день новый наступал.

И первый луч на стороне восточной

Уже блестел и кроны освещал…

 

Вот расходиться стали дуэлянты

В две стороны на двадцать шесть шагов.

Внимательно следили секунданты,

Чтоб был порядок соблюден таков…

 

Князь развернулся – тут же грянул выстрел.

Гусар еще стоял спиной к врагу –

Лишь оглянулся… Взмах рукою быстрый –

И вот ничком лежит он на снегу…

__________________

 

… Ее всю ночь кошмар один тревожил:

Сам черт, смеясь, во сне ее дразнил,

Крича: «Ничто вам больше не поможет!

Простись навек с любимым, Верджини!».

 

Она проснулась раньше, чем обычно,

За дверью голос князя слышен был:

«Лагарт, готовы?.. Пистолет?.. Отлично!..

С такого я б и муху застрелил!..».

 

«Ах, Боже мой, спаси нас и помилуй! –

Взглянула Верджини на образа,

Кусая губы. – Боженька, мой милый… –

И слезы навернулись на глаза. –

 

За что же мне такое испытанье?..

Останови их, Боже, милый мой!

Несчастные, заблудшие созданья!..

Зачем, за что удел мне дан такой?..».

 

Вот, скрипнув, дверь в парадном отворилась.

Шаги, прощанья, стук и… Тишина…

Княгиня на колени опустилась

Пред образом Спасителя бледна.

 

Она молилась долго и усердно.

Дрожали руки, слезы по щекам

Текли ручьями. «Боже, милосердный,

Спаси! Помилуй! Помоги ты нам!».

____________

 

Раскрылась дверь, и князь вошел к супруге…

«Жив! Слава Богу! Батюшка, живой!.. –

Княгиня к мужу бросилась в испуге. –

А он?..». «Застрелен полюбовник твой!..

 

Ты ж собирайся в дальнюю дорогу!

Сегодня же ты едешь в монастырь

Замаливать свой грех в служенье Богу!

В Смоленск! Благодари, что не в Сибирь!».

 

И он ушел, сердито хлопнув дверью.

В слезах она упала на постель.

Она, рыдая, не хотела верить,

Что не исправить ничего теперь.

__________________

 

Светило солнце, нежно согревая

Девичьи слезы и румянец щек.

И мчались сани, ветер обгоняя,

Простор российских меряя дорог.

 

За сотни верст от милого порога,

Где был отец, где детство провела,

Княгиню вдаль бескрайняя дорога,

Под ветра стон баюкая, вела.

 

И ждал княгиню, что сейчас в атласе

И в соболях укуталась в санях,

Девичий монастырь… А где-то в вальсах

Кружились резво пары на балах…

                                                  

                                                  2003-2010

 

   

НА ГЛАВНУЮ

©  Дизайн и верстка от Скитальца