Гавриков Алексей Александрович, аспирант кафедры всемирной истории ИГПУ.

Русско-японская война 1904-1905 гг. и православная церковь

Истории русско-японской войны 1904-1905 гг. посвящены тысячи книг и десятки тысяч статей. Между тем сравнительно мало внимания уделяется вопросу отношения Русской православной церкви к этой войне и тому, какую роль сыграли православные миссии и епархии всего мира в годы войны.

С самого начала правительство Российской Империи постаралось придать войне характер крестового похода. Не случайно граф С.Ю. Витте в своих мемуарах через два года после окончания «японской войны» писал: «Все христианские церкви и их представители сочувствовали заключению мира, так как все-таки дело шло о борьбе христиан с язычниками…»[1]. Любопытен в этом отношении текст «Высочайшего манифеста» о начале войны от 27 января 1904 г. (по старому стилю), опубликованный на первых полосах почти всех газет Российской Империи. «Божией поспешествующей милостию» «Император и Самодержец Всероссийский» Николай II призвал народ к оружию в следующих фразах: «Объявляя о таковом решении НАШЕМ, МЫ с непоколебимой верою в помощь Всевышнего и в твердом уповании на единодушную готовность всех верных НАШИХ подданных встать вместе с НАМИ на защиту Отечества, призываем благословение Божие на доблестные НАШИ войска армии и флота»[2]. Немаловажным стоит считать и то, что текст «Манифеста» был зачитан народу с амвонов православных храмов. Именно так было, например, в Иркутске, когда 29 января 1904 года (по старому стилю) «Высочайший манифест о войне с Японией» был «объявлен после богослужения в соборе»[3].

Интересен факт уподобления генерал-адъютанта А.Н. Куропаткина Дмитрию Донскому. Так, в одной из телеграмм Российского Телеграфного Агентства сказано буквально следующее: «Москва… Куропаткин прибыл в Троицкий посад. Отец Никон благословил Куропаткина древним складнем, писанным на гробовой доске преподобного Сергия, напутствовавшим русские войска во всех их походах; хоругвеносцы поднесли стяг»[4].

Если внимательно почитать телеграммы, опубликованные в газетах того времени, то можно найти массу указаний на то, как на всем пути следования из Петербурга в Маньчжурию на каждом вокзале вновь назначенного главнокомандующего благословляли и дарили ему иконы. Неспроста редактор сибирской газеты «Восточное обозрение» И.И. Попов в своих мемуарах упоминает о целом вагоне икон, которые увез с собой на фронт генерал-адъютант Куропаткин[5].

Чиновники на местах старались не отставать от «государственников» и, в свою очередь, провожая генералов и добровольцев на фронт, дарили им святые образа и свое благословение. Так 5 февраля 1904 года (по старому стилю) в Москве провожая на Дальний Восток две роты новобранцев «голова поднес отъезжающим иконы»[6].

Русско-японская война не была тем крестовым походом, каковым ее старалось изобразить правительство Российской Империи уже хотя бы потому, что церковь не выступала инициатором этой войны. Тем не менее, православная церковь сыграла выдающуюся роль как в судьбах больных и раненых русских солдат и оставшихся без отцов сирот, так и в жизни военнопленных, томившихся в «японской неволе». По всему миру в православных храмах (кроме разве что японских) служились молебны о даровании победы русскому оружию и о скорейшем восстановлении мира. Ниже приведены тексты телеграмм Российского Телеграфного Агентства, касающиеся Балканских стран, помещенные редакцией газеты «Забайкалье» в №13-310 от 4 февраля 1904 г.[7]

«Афины. По почину здешнего городского управления отслужено молебствие о даровании побед русскому оружию, на молебствии собралось много народа присутствовал русский посланник».

«Белград. На совершенном митрополитом молебствии о даровании победы русскому оружию присутствовали наследный принц, члены русской миссии, представители правительства и скупщины, и многочисленная публика».

«София. В здешнем соборе отслужено молебствие о даровании великой Освободительнице – России победы одоления над врагом в присутствии князя и тысячной толпы народа».

Если в судьбе сирот и раненых воинов живейшее участие принимала, прежде всего, Русская православная церковь, то заботу о военнопленных полностью взяла на себя Японская православная миссия, возглавляемая тогда епископом Николаем (И.Д. Касаткиным). В это время большинство священнослужителей миссии составляли японцы, не упускавшие случая помолиться «православному Богу» за победу японских войск. Отец Николай этому не препятствовал, но сам участия в подобных молениях не принимал. Об это свидетельствуют записи в его дневнике. Так, 6 (19) марта 1905 г. он отмечал: «Я совершал Литургию с тремя иереями и рукоположил диакона, служившего доселе проповедником в церкви города Такасаки, Иоанна Оно в иереи.

По окончании Литургии я отошел в боковой предел разоблачаться, а иереи вышли на середину церкви совершать благодарственный молебен за Мукденскую и уже дальнейшие победы. Что ж, они право [имеют] на то»[8]. То же самое можно прочесть и о Цусимском сражении[9].

Японская православная миссия обеспечивала пленных русских солдат книгами, иконками, крестиками, свечами, производила розыск без вести пропавших. Священники-японцы (нередко на русском языке, без переводчиков) читали проповеди, отслуживали молебны, выслушивали исповеди и отпускали грехи русским солдатам. Немалую помощь оказывали Японской православной миссии Американская и Китайская. 23 февраля (8 марта) 1905 г. отец Николай писал в дневнике следующее: «Получил письмо от Преосвященного Тихона из С. Франциско, со вложением векселя на 403 ен (америк. 200 дол.), пожертвования на духовные нужды военнопленных; пишет также, что заказанные отсюда церк[овные] свечи там спешно изготовляются и к Вербному Воскресению сюда поспеют»[10].

По факту распространения среди военнопленных русскоязычной литературы в советской и постсоветской историографии неоднократно поднимался вопрос о количественном и качественном соотношении революционных и нереволюционных изданий. Что касается «нелегальной литературы, попадавшей русским военнопленным, то в их мемуарах можно встретить упоминания об эсеровской «Революционной России» и даже об «Освобождении», пересылавшемся в мизерных количествах, но не о социал-демократических периодических изданиях»[11]. Об одной из посылок, полученных из России Николай Японский писал следующее: «Разобрал книги, присланные для военнопленных М.И. Чухниной… Оказалось: 21 книга и 4 брошюры духовных, и 731 книга, 71 брошюра светских и несколько журналов в листах»[12]. Среди упомянутой светской литературы – произведения Толстого, Гоголя, Пушкина и других отечественных классиков.

Но не стоит сбрасывать со счетов и то, что в миссию приходили посылки для пленных, полностью состоявшие из духовной литературы. К тому же Японская православная миссия самостоятельно издавала брошюры и листовки для пленных, при чем достаточно большими тиражами. Так в дневниках отца Николая имеются сведения о брошюре «Приветствие русским братьям от Японской церкви», которая из расчета на 63000 пленных была издана к Пасхе 1905 года тиражом в 70000 экземпляров[13].

Другой заботой миссии как в годы войны, так по окончании ее было захоронение погибавших военнопленных и воздвижение памятников на могилах русских солдат. «На островах Кюсю и Сикоку, на Хонсю (в районе Кобе, Осака и Киото) остались русские могилы. Чтобы установить на них памятники, православная миссия собирала пожертвования в России и Японии. В г. Мацуяма (о-в Сикоку), где погребены 97 русских воинов, а также в г. Осака на могиле 89 героев Порт-Артура воздвигнуты часовни»[14].

В самой России православная церковь с самого начала усердно молилась о победе русских войск и о восстановлении мира. Телеграммы Российского телеграфного Агентства констатировали: «Из Севастополя, Ирбита, Тюмени, Саратова… сообщается о молебствиях в храмах…»[15]. Много делала церковь для облегчения участи раненых и сирот, собирая пожертвования и занимаясь благотворительностью. Так, еще в начале войны «Московские церкви ассигновали Красному Кресту 150 000», а «монастыри 26 000 р.»[16]. Любопытен пример знаменитого Иоанна Кронштадского, который, «организовал первый отряд братьев милосердия «во имя Христа» в количестве 40 человек. Вскоре после этого, с разрешения министра внутренних дел, был создан комитет по формированию таких отрядов. Их назначение – совершать спасательные обходы после боя на поле сражения для отыскания между телами умерших тяжело раненых, которые могут быть еще спасены»[17]. Собранные церковью пожертвования направлялись и на нужды военнопленных. Так, в апреле 1905 года Николай Японский получил телеграмму следующего содержания: «Синод посылает 10 тысяч рублей для пленных. Саблер»[18].

С чувством глубокой скорби служили православные священники панихиды по русским воинам, погибшим на полях Маньчжурии и в водах Тихого океана. Так, например, в Иркутске 4 апреля 1904 года в «Благовещенской церкви была отслужена панихида по вице-адмиралу С.О. Макарову и художнику В.В. Верещагину, а также всем русским войнам, павшим на полях сражения с японцами»[19]. В силу того, что поражений у нашей славной армии, к сожалению, было предостаточно, скорбь эта преумножалась с каждым днем. Но тем сильнее был всеобщий восторг, когда был заключен мир. Радость эту разделили и представители других христианских конфессий. Участник мирной конференции в Портсмуте граф С.Ю. Витте в следующих словах описывает события, последовавшие непосредственно за подписанием договора: «Из адмиралтейства я поехал с моими сотрудниками в церковь… Пробравшись в церковь, я с бароном Розеном за неимением места встал за решеткой в алтаре, и вдруг нам представилась дивная картина. Началась церковная процессия, сперва шел превосходный хор любителей певчих, поющих церковный гимн, а затем церковнослужители всех христианских вероисповеданий – православной, католической, протестантской, кальвинистской и других церквей. Процессия эта… поместилась в алтаре (…), а затем русский, а потом протестантский священники начали служить краткие благодарственные молебны за ниспослание мира и прекращение пролития невинной крови. Во время служения явился нью-йоркский епископ… Он и русский священник сказали краткие проповеди… В этом торжестве проявилось единение христианских церквей…»[20].

Русско-японская война стала важным моментом в истории Русской православной церкви, роль которой в этой войне заслуживает особого внимания и не должна быть недооценена.